Тюрьма и воля - Геворкян Наталья Павловна

Петухов на самом деле глубоко несчастный человек. Он был неплохим «орговиком». У него очень сильная жена, со сложным сильным характером, и сильная родня жены. Она из татарской семьи. Сначала мы с Петуховым жили душа в душу. Он читал речи о том, что не допустит, чтобы компания «задушила город», но подписывал мне все протоколы. Если серьезно, то куда ему было деться? Я же не ангел. Я же могу играть прибылью, я могу ее показать в конце года, и как у него учителя летом уедут в отпуск? И он это понимал, и я. И жили вполне мирно.

Все, что касается Петухова, — это моя ошибка. Я чуть-чуть пустил все на самотек. Глобально держал рычаги и не лез внутрь контролировать его бюджетные расхода с какого-то момента. А семья начала сильно злоупотреблять. Классический пример: Петухов построил новый рынок и отдал его в аренду своей жене. Понимаешь? Город дал кредит его жене, а жена построила новый рынок. Новый рынок оказался убыточным, поскольку на старом рынке все было гораздо дешевле. Тогда бюджет совершает «гениальный» ход: город покупает старый рынок за бешеные деньги и сносит его бульдозером, что приводит к скачку цен на новом рынке, то есть в городе дорожают продукты. Или другой пример, как раскачивается смета: мэрия Юганска имела больше автомобилей в своем пользовании, чем мэрия Москвы. Сравни 100-тысячный город и 10-миллионник. Дальше: бюджет города Юганска больше, чем бюджет города Омска, где миллион жителей. И то, что я его не поймал за руку, когда все это началось, — это моя ошибка.

Когда я это выяснил, приехал и сказал: «Так жить не будем». Он мне: «А как? У меня бюджет утвержден». Я предложил переутвердить бюджет. Он ни за что. Я поехал к Филиппенко с предложением ввести в городе прямое губернаторское правление. Он замахал руками: не хочу лезть, не хочу связываться с Петуховым, это плохо скажется на моем рейтинге. Я все же добился введения губернатором прямого правления, я собрал дома у одного из депутатов сессию городского совета (дома, поскольку он был со сломанной ногой, так что пришлось остальным приехать к нему, чтобы был кворум), и мы приняли обращение к губернатору с просьбой проверить бюджет и обращение к прокуратуре разобраться со всеми злоупотреблениями, а также предложение прекратить финансирование бюджета и перевести все это на губернатора.

У меня был тогда же разговор с прокурором. Мне же было очевидно, что Петухова вот-вот посадят. И прокурор мне сказал: «Конечно, и он мне много интересного расскажет». Я усомнился, что Петухов будет сдавать жену. Прокурор Коля Белан мне говорит: «Ты не понимаешь, это такая порода человека, он будет самооправдываться, и в процессе самооправдания он мне расскажет, что было и даже чего не было».

И в этот момент я должен был понять, что его убьют, что вся эта его компашка, которая с ним вместе пилила бюджет, не допустит, чтобы он в камере рассказал лишнего и подставил остальных. Я обязан был это предвидеть.

Его убили, когда уже начала работать следственная группа, а до ареста оставалось дней десять. Историю с рынком знали все. Была версия, что это связано со старым рынком, который он купил у чеченцев. И заплатил им очень много. Сам Петухов говорил, что он таким образом освободил город от чеченцев, что теперь они уедут, потому так он с ними договорился. Сомневаюсь… После этой истории я с регионов ушел.

Михаил Хархардин (возглавлял комиссию по расследованию финансовой ситуации в городе накануне убийства, а после убийства управлял деньгами города): В нашем регионе были сильные мэры, но Петухов явно был не такого масштаба. Мне он казался не вполне здоровым психически, если честно, говорит-говорит и вдруг переходит на визг, руки трясутся… В Юганске тогда были мелкие бандюганы. Там шла война за власть на вещевых рынках. Смерть Петухова, возможно, связана с тем, что он поспособствовал тому, чтобы его жена стала во главе нового вещевого рынка. А там были и другие претенденты. Это наиболее вероятная версия. Что касается ЮКОСа, то Петухов был слишком мелкой фигурой для них и для такого уровня «разборки».

«В корпорации ЮКОС не отрицают, что у ее руководства был конфликт с Петуховым. Но, как сообщили в пресс-службе компании, ЮКОС не только заплатил все налоги в нефтеюганский бюджет, но и переплатил их на 40 млн рублей. Эти данные подтверждены и местной налоговой инспекцией, где, так же как и в ЮКОСе, были в недоумении от демаршей Петухова. А когда руководство ЮКОСа узнало, что средства, перечисленные им в бюджет, до сотрудников бюджетных организаций не дошли, ЮКОС стал финансировать местную милицию, учителей и некоторых чиновников напрямую, одновременно обратившись в администрацию президента и Генпрокуратуру с просьбой проверить использование бюджетных средств мэрией»[83].

Алексей Кондауров: Мои ребята, из моего аналитического управления, они как раз поехали тогда сначала в Тюмень к начальнику управления ФСБ, встречались с ним с тем, чтобы установить контакты для совместной работы. Поскольку старые юкосовцы из службы безопасности постепенно уходили, а мне тоже надо было понимать ситуацию на месте. А потом по указанию тюменского управления мы устанавливали контакты с нефтеюганскими эфэсбэшниками, чтобы понимать оперативную обстановку, что делается вокруг компании. У нас было хорошо выстроено сотрудничество с местными правоохранительными органами. И вот как раз они приехали, встретились с местными сотрудниками ФСБ, а на следующий день произошло убийство Петухова. Поскольку мои ребята там были, то у меня была информация от них: у местных органов были конкретные версии по поводу случившегося. От юкосовской версии они довольно быстро отказались. Наши отношения с местной милицией и безопасностью были простроены, мы сотрудничали с ними, поэтому все разговоры о причастности к этой истории нашей компании — это просто бред.

Леонид Невзлин: Мы жили тогда с Мишей в Сколково и делили дом пополам. Помню, что меня разбудил рано утром звонок, еще семи не было. Звонил Леня Симановский, который занимался региональной политикой. И Симановский мне говорит прерывающимся голосом: «Представляешь, сейчас иду на встречу с Петуховым, а там его убили, все лежат, мозги на асфальте…» Какие-то такие жуткие слова. Я спросил, как убили. Он говорит: «Расстреляли. А мы вчера с ним обо всем договорились, и я шел подписывать соглашение». Речь шла о новых договоренностях по форме и методам уплаты местных налогов. Симановский то ли уже позвонил Ходорковскому, то ли собирался звонить. Я оделся, пошел к Ходорковскому. Он был жутко мрачный, уже знал. Ему в этот день 35 лет исполнялось. У нас на вечер было запланировано юкосовское мероприятие по поводу его дня рождения: для своих, менеджеров, партнеров, гостей… Он сказал, что надо отменять день рождения и ехать туда. Настроение было поганое, мрачное. Многие звонили, безопасность ему докладывала, что произошло.