1Q84. Книга 3 - Мураками Харуки

— А еще меня интересует вот что: вы догадываетесь, кто — отец?

— После июня я ни с кем не имела половых контактов.

— Так что, произошло якобы непорочное зачатие?

— Если допустить такую фразу в кругу набожных людей, то они, видимо, рассердятся.

— Вообще если сделать нечто необычное, то обязательно кто-то рассердиться, — ответил Тамару. — Однако если вы забеременели, то надо как можно раньше пройти обследование у специалиста. Оставаться одной в этой квартире до родов никак не годится.

Аомамэ вздохнула.

— Оставьте меня здесь до конца года. Со мной у вас не будет хлопот.

Тамару на минуту умолк. А потом произнес:

— Как мы и договорились, вы будете в этой квартире до конца года. Но в начале следующего года вам придется переехать в безопасное место, где будет легче получить медицинскую помощь. Вы понимаете?

— Понимаю, — ответила Аомамэ. Но у нее было уверенности. «Если я не встречусь с Тэнго, разве смогу отсюда уехать?»- подумала она.

— Однажды женщина забеременела от меня, — вдруг сказал Тамару

Некоторое время Аомамэ молчала.

— От вас? Но вы …

— Да, это правда. Я — гей. Причем, бескомпромиссный. Издавна и теперь. Таким останусь и в будущем.

— Но от вас женщина забеременела.

— У каждого могут быть ошибки, — сказал Тамару. Однако в его словах юмор не чувствовался. — Не буду подробно распространяться, это было в молодости. Только один раз. И то залетел.

— А что случилось с девушкой?

— Не знаю, — ответил Тамару. — Знал ее до шестого месяца беременности. А потом перестали общаться.

— После шестого месяца беременности аборт невозможен, ведь так?

— И я это понимаю.

— Скорее всего, ребенок родился, — сказала Аомамэ.

— Возможно.

— Если ребенок родился, то вы хотели бы с ним сейчас увидеться?

— Это меня особенно не интересует, — не колеблясь, ответил Тамару. — Я не такую жизнь себе выбрал. А вы хотели бы, предположим, сейчас встретиться с собственным уже взрослым ребенком?

Аомамэ задумалась.

— Я не представляю себе, что значит иметь собственного ребенка, потому что родители отказались от меня, когда я была еще маленькой. И образ родителя правильного образца у меня совсем не сложился.

— И все же вы собираетесь привести своего ребенка в этот мир. Мир, переполненный противоречиями и насилием.

— Потому что я хочу любви, — произнесла Аомамэ. — Однако не к собственному ребенку. Такого уровня любви я еще не достигла.

— Но ребенок причастен к этой любви.

— Возможно. В какой то мере.

— А если вы ошибаетесь и ребенок окажется непричастен к любви, которой вы жаждете, то он будет чувствовать себя оскорбленным. Как мы сами.

— И это возможно. Но я чувствую, что так не произойдет. Интуитивно.

— Я уважаю интуицию, — сказал Тамару. — Однако если человек родился, то он может жить лишь как носитель морали. Это следует хорошо запомнить.

— Кто это сказал?

— Витгенштейн. [12]

— Запомню, — сказала Аомамэ. А потом спросила — Если ваш ребенок родился, то сколько лет ему сейчас исполнилось?

Тамару прикинул в голове.

— Семнадцать.

— Семнадцать, — повторила Аомамэ и представила себе семнадцатилетнюю девушку как носителя морали.

— О нашем разговоре я расскажу мадам, — сказал Тамару. — Она хотела поговорить непосредственно с вами. Но, как я уже неоднократно говорил, по соображениям безопасности я был против этого. Хотя я и предпринял предупредительные технические мероприятия, телефон — достаточно опасное средство общения.

— Понятно.

— Но она глубоко интересуется ходом событий и переживает за вас.

— Я знаю. Спасибо.

— Вы поступите разумно, если будете доверяться ей и прислушиваться к ее советам. Она — очень умный человек.

— Конечно, — ответила Аомамэ.

«Но, не смотря на все советы, мне нужно самой совершенствовать свое сознание и самой защищаться, — подумала Аомамэ. — Хозяйка усадьбы в Адзабу — действительно очень умный человек. С большой реальной силой. Но кое-чего она не знает. Скажем, того, по какому принципу движется мир 1Q84 года. И, наверное, не замечает, что на небе уже две Луны».

Положив телефонную трубку, Аомамэ легла на диван и проспала с полчаса. Коротким глубоким сном. Ей снилось пустое пространство. В этом пространстве она о чем-то думала. И в белесом блокноте писала что-то невидимыми чернилами.