Ютланд, брат Придона - Никитин Юрий Александрович

Ютланд буркнул:

– Надо было выбросить порошок, а камень положить.

– Глупый, – сказала она покровительственно, – еще не знаешь, некоторые снадобья намного дороже любых алмазов.

– Догадываюсь, – ответил он мирно.

– Хоть волшебные, – сказала она, – хоть лечебные. А ты взял и все испортил!

Он пожал плечами.

– А ты что, больная? Зачем тебе лечебные? И даже волшебные? Мы уже близко от Вантита. Вон как только переберемся за вон те горы, видишь?.. уже окажемся в твоем долгожданном…

Он вскочил в седло, хорт перестал в нетерпении бегать кругами и ринулся вперед.

Высшую точку перевала они одолели, как объяснил ей Ютланд, а совсем скоро дорога пойдет вниз, там теплее и вообще трава зеленее, и птицы кричат громче.

Время от времени по сторонам открывался между гор просвет, Мелизенда однажды даже увидела долину, что сперва показалась ей умершим болотом, которое покрылось ярко-зелеными кочками. Пока сообразила, что это не совсем болото, конь уже пронесся дальше, горы сдвинулись, а она соображала запоздало, что болотные кочки это совсем не кочки, а холмы, густо заросшие лесом.

– Ют, – прошептала она счастливо, – я уже чувствую, как пахнет Вантитом… Ты просто чудо.

Ютланд сказал твердо:

– Клянусь, я никому больше тебя не отдам. Даже несмотря на твои капризы, довезу в целости к твоим родителям!

Она заулыбалась, но сказала с привычным вызовом:

– А я клянусь… никогда не капризничать и помнить, что ты всегда прав, даже когда неправ!

Он, слегка ошалевая от неожиданности, спросил тупо:

– Как это, я и не прав? Я всегда прав.

– Это я всегда права, – заявила она и тут же мило улыбнулась ему. – Это не каприз, это уточнение. А так, конечно, ты всегда прав. И я никогда не перечу. Обещаю.

Он посмотрел на нее с опаской.

– Все страшнее и страшнее, – пробормотал он. – Может, лучше отгавкивайся, как ты всегда делаешь? Можешь даже укусить, вон зубы какие…

– Ах, я гавкаю?.. Ах, я собака?.. Ах, я… кем-кем ты меня назвал?.. Ют, ты устал, милый, я сама пожарю мясо на привале, хорошо? А тебя разбужу, как только будет готово… ты такой усталый, ты так много старался для нас всех троих… А ты нас любишь?

Он смотрел поверх ее головы и старательно делал вид, что ничего не слышит, а если что и слышит, то не понимает. Мелизенда тихохонько улыбалась сама себе, погружаясь в сладостную дрему, когда еще не спишь, но причудливые образы, ничем не скованные, начинают проплывать перед глазами.

Ютланд внезапно придержал коня, а хорт выбежал вперед и, подняв переднюю лапу в воздух, застыл так, нюхая воздух.

Мелизенда спросила пугливо:

– Там что… опасное?

– Не обязательно, – ответил Ютланд негромко, – хотя запах и мне как-то не очень…

Она повернула голову и всмотрелась в его лицо:

– Ты… на таком расстоянии слышишь запахи?

Он кивнул.

– Конечно. Я же охотник. И пастух.

Она промолчала, смятенно стараясь понять, всегда ли от нее пахнет прекрасно и замечательно, а он напряженно всматривался, наконец далеко впереди внизу на дороге появились трое громадных существ, за ними на толстой цепи тащится, едва передвигая ноги… ребенок лет пяти!

Мелизенда охнула, Ютланд соскочил на землю и быстро сдернул ее вниз.

– Дорога делает зигзаг, – сказал он, – они пройдут здесь. Лучше нам переждать за вот этими камнями.

– А конь и хорт?

– Они не пикнут, – ответил он. – Не болтливые.

Она хотела сказать, что она вовсе не болтливая, а рассудительная и обстоятельная, всегда все объясняет подробно, а если ей говорят глупости, поправляет и рассказывает, что и как надо было правильно, однако Ютланд не слушал, отвел коня и хорта за кусты, велел обоим лечь, и они к удивлению Мелизенды тут же послушались. Она хотела сказать тут же, что она ему не конь и не хорт, но он так посмотрел, что у нее язык примерз к гортани.

Вот так все четверо прятались и смотрели из зарослей, а на повороте дороги показались три огромных дива. Ютланд определил в них эгров, чудовищно могучих существ, что постепенно расширяют места обитания в Рипейских горах. Будь поумнее, давно бы с легкостью вытеснили оттуда как куявов, так и артан, а так люди пока что держатся в наиболее укрепленных местах, хотя свободно бродить по горам уже отвыкли.

– Умный эгр, – проговорил Ютланд, голос его дрогнул. – Значит, это правда…

– Что правда?

– Эгры очень сильные, – ответил он, – но тупые, как женщины. Потому с ними пока что воевать удается. Но, говорят, появился некий эгр, что превосходит их по уму в десятки раз… Вот он идет, третьим…

Она съязвила:

– Умный, как мужчина, да?

Он кивнул.

– Да. Смотри, он даже понимает, как напяливать доспехи!

– Подумаешь, – прошептала она. – Все мужчины умеют делать эту глупость…

Он буркнул что-то, а она смотрела из-за веток и не могла удержать нервную дрожь. Все три чудовища громадные и налитые свирепой звериной силой, но третий еще и умело закован в латы, на мощных лапах стальные наручи, а на голове металлический шлем, из-под которого злобно блестят маленькие глазки.

– И такой же красивый, – прошептала она, не удержавшись, несмотря на страх, – как все вы…

За третьим, который умный эгр, на длинной цепи в самом деле идет, шатаясь из стороны в сторону, ребенок, худой, изможденный, кожа да кости, бледные руки бессильно болтаются вдоль тела, а тонкие как прутики ножки едва переступают по холодной и кое-где промерзшей земле.

Она прошептала возмущенно:

– Как они могут?.. Это же ребенок!

– Видимо, – сказал он, – ценная добыча.

– Тогда взяли бы на руки, – прошипела она. – Или на плечи! Он же ничего не весит!

– А если это враг? – предположил он. – Посадить такого себе на плечи – опозорить навеки и себя, и свой род.

Она ахнула:

– Враг? Такой маленький?

Он пристально всматривался в приближающегося пленника. Ветер дует в их сторону, можно не страшиться, что эгры почуют их запах, как и пленник, что-то в нем странное…

– А если, – произнес он тихонько, – он такой и есть? Какой-то мелкий народец?

Она прошептала возмущенно:

– Я чувствую, что это ребенок! А они… они… звери!

– Звери, – согласился он. – Ну и что? Мы тоже – звери. Ты вот вообще… Пусть идут себе своей дорогой. У них свои дела, у нас свои.

Она прошипела:

– И мы его не освободим?

Он сказал саркастически:

– Нет, конечно.

– Почему еще и «конечно»?

– Я освободил, – напомнил он, – по твоему настоянию, одну несчастную. И что устроила?.. Не та несчастная, а кто-то другой, не помнишь?

Она прикусила губу. Эгры тяжело протопали мимо, а за ними протащился крохотный пленник. Даже Мелизенде он был не выше пояса, и настолько худ, что с легкостью несла бы его на руках.