Герой должен быть один - Олди Генри Лайон

…В таверне было шумно, пахло дешевым вином, мужским потом и подгорелым мясом. Иолай спросил себе малый кувшин белого, ячменную лепешку и баранью ногу, поинтересовался свободной комнатой, невежливо отказался от предлагаемой в придачу девочки – и уселся в углу.

То, что его интересовало, он узнал быстро: слухами полнилась вся Эллада, а завсегдатаи таверны были не из молчунов.

Войско Геракла успешно, хотя и неторопливо, продвигалось по Элиде. Отряды Авгия двинулись навстречу захватчикам – и тут, как выяснилось, на помощь элидскому басилею выступили Нелей Пилосский и спартанец Гиппокоонт со своими людьми. В таверне немедленно разгорелся спор о том, правда это или нет, но Иолай знал – правда. Салмонеевы братья спешили поддержать Авгия, не сомневаясь, что следом за Элидой придет и их черед.

Впрочем, новость эта не слишком взволновала Иолая. Амфитриады отправились в поход с целой армией опытных солдат, ядро которой составляли воинственные аркадяне под предводительством бывшего аргонавта Кефея с сыновьями. А по дороге к ним примыкали безработные наемники, мечтающая о подвигах молодежь и просто искатели счастья всех мастей. Опять же, впереди войска летела слава любимца богов непобедимого Геракла, сына Зевса, за плечами которого всегда плещут крылья Тюхэ-Удачи.

И только проклятый палец в небе, насмешливо грозящий палец не давал покоя.

«Перст Судьбы», – нелепо мелькнуло в голове у Иолая.

5

Проснулся он с рассветом, наскоро перекусил – и когда нежно-розовый, не вполне проснувшийся диск Гелиоса выкарабкался из-за гор, копыта Иолаевых коней уже дробно стучали по Истмийскому перешейку, с каждой оргией приближая бывшего лавагета к Пелопоннесу.

Неподалеку от Коринфа Иолай снова направил упряжку в жерло очередного попутного Дромоса – и вылетел на новую дорогу, словно демон Тараксипп,^[79] подняв облака пыли и едва не врезавшись в семейство хилых акаций.

Скоро открылся мощенный булыжником въезд в белостенный Аргос, и Иолай шагом пустил коней к ближайшим воротам, надеясь узнать в городе свежие новости.

Но аргосцам было наплевать и на Геракла, и на Элиду – они сами собирались в поход на семивратные Фивы. Почему именно на Фивы, чем они так досадили или, наоборот, приглянулись аргосцам, осталось для Иолая загадкой.

К басилею города Амфиараю-Вещему – бывшему аргонавту и бывшему союзнику Геракла – Иолай не пошел. Не хотел быть в чужом пиру похмельем. Тем более, что Вещий Амфиарай наотрез отказывался идти на Фивы, а его двоюродный братец Адраст вкупе с целой компанией ахейских буянов усердно толкал аргосского басилея в спину.

– Прорицатель! – шептались на улицах. – Небось чует, что пахнет жареным!..

Как всегда, дело не обошлось без женщины – Эрифила, жена басилея (сводная сестра воинственного Адраста, которую Амфиарай когда-то поклялся слушаться во всем) благословила мужа на войну, и теперь басилей-прорицатель, не в силах нарушить клятву, заперся во дворце и пил горькую, проклиная жену, себя, Адраста, Фивы и вообще все на свете.

– Подкупили дуру-бабу! – шептались на улицах. – Ожерельем Гармонии^[80] подкупили!..

– Адраст посулил его Эрифиле, чтобы та уговорила мужа идти в поход!

– Сам ты Адраст… просто у кого что на роду написано…

– Проклятое ожерелье… проклятый поход, – бормотали старухи, делая охранные жесты.

«Кажется, еще одна скамья на „Арго“ скоро опустеет», – подумал Иолай, покидая Аргос.

Уже у самого выезда из города до него донесся обрывок спора:

– …из всех смертных!

– Врешь! Все знают, что сильнейший из смертных – великий Геракл, мой дальний родственник!

– Ха! Мой козел тебе родственник, и не дальний, а близкий! Говорю тебе – Молиониды теперь самые сильные! Потому как СРОСШИЕСЯ! Понял?! И двое их, и не разлучить их никак…

– Сам ты козел сросшийся! Тоже мне – Молиониды!.. Которых к тому же не по отцу, а по матери назвали!

– Сам ты по матери…

Конца разговора Иолай не расслышал – он спешил дальше.

Но в голове занозой засело странное прозвище: «Молиониды». Он уже слышал его раньше – и знал, о ком речь. Первые выродки Флегр, братья Молиониды, сросшиеся воедино близнецы-идиоты, сыновья Молионы, сестры Авгия, и Трехтелого Гериона. Понятно, почему их прозвали по матери – Авгий в жизни не признается, кто на самом деле их отец. А на повредившуюся рассудком Молиону и вовсе никто не обратит внимания. Вот и строят люди догадки, примеряя в отцы Посейдона, Гелиоса, Авгиевого брата Актора, самого Авгия…