Ричард Длинные Руки – маркграф - Орловский Гай Юлий

– Проси, – велел я.

Дворецкий суетливо исчез, наверное, непривычно исполнять роль одновременно и лакея, но что делать, многие разбежались, в распахнутую дверь мелкими шажками вошел отец Дитрих. Двое священников вдвинулись следом и остановились у двери, опустив головы и сложив руки.

Отец Дитрих пошел через зал, но я выскочил из-за стола, встретил на полдороге и почтительнейше провел к креслу.

Пес встретил великого инквизитора уже там, зато приветливо помахал хвостом. Отец Дитрих привычно осенил странную тварь крестным знамением, но Бобик не закричал страшным голосом, не превратился в дым и не вылетел в окно. Отец Дитрих легонько провел пальцами по умело подставленной для чесания голове и опустился в кресло так тяжело, словно не потерял после схватки с темным богом килограммы, а набрал центнеры. Его сухое, как у кузнечика, тело стало еще тоньше, черты лица заострились, а дышит, как я обратил внимание, все еще учащенно.

Я сел рядом и терпеливо прислушивался к его надсадному дыханию.

– Сын мой, – сказал он тихим, но твердым голосом, – огонь и воду ты уже прошел. Теперь – медные трубы… А это самое трудное. Куда бы ни направил стопы, везде трубят и возглашают: вон он, тот самый великий сокрушитель королевства!.. Несравненный и непобедимый!.. А еще и темного бога сокрушил!

Я вяло отмахнулся.

– Отец Дитрих, я на такие простые крючки не ловлюсь. Чтобы меня подцепить, нужна приманка похитрее. Я еще та рыба! Хи-и-итрая.

– Какая?

– Не знаю, – признался я. – Но знал бы, не сказал бы даже вам.

Он скупо улыбнулся.

– Это правильно.

– Я рад, – сказал я, – что вы приходите в себя так быстро. И уже обличаете.

Он позволил губам чуть-чуть раздвинуться в слабой улыбке.

– Плоть излечить легко. Братья из монастыря Сен-Крус в этом сильны, как никто. А вот крепость духа зависит от нас самих. Я, собственно, зашел к тебе, сын мой, чтобы выразить соболезнование…

Я спросил настороженно:

– С чем?

Он взглянул с укором.

– С гибелью некроманта. Да-да, знаю, ты им тоже пренебрегал, а я вообще собирался предать церковному суду… Говорят, смерть равняет всех, но это отговорка простолюдинов. Смерть как раз показывает, кто чего стоил. Только после нее видим подлинную цену человека.

Я вздохнул, развел руками.

– Гм, да…

Он осенил себя крестным знамением. Лицо стало серьезным, он выпрямился, из груди вырвался тяжелый вздох.

– Тот некромант, – произнес он тихо, – пожертвовал собой, чтобы спасти меня, человека церкви.

– Он старался остановить темного бога, – пробормотал я.

Отец Дитрих покачал головой.

– Нет, сын мой. Он говорил, что темный бог непобедим. И понимал, что погибнет, если вступит в борьбу. Но видел, как я упал, как меня крушит мощь нечестивого противника, и… бросился на помощь.

Я вздохнул и снова развел руками.

– Да, гм… печально. Мог бы еще жить.

Он продолжил, словно и не слышал меня:

– Я бы погиб, если бы он не принял бой и не отвлек внимание темного бога. Я не мог двигаться, я смотрел с ужасом, а потом отец Варлампий сумел подбежать и оттащить в безопасное место. Некромант погиб, а я даже сейчас стараюсь не называть его по имени, отказывая ему в этом праве…

– Его звали Логирд.

– Логирд, – повторил он. – Человек, по имени Логирд. Неважно, чем занимался всю жизнь, но этот миг, когда отдал свою еще молодую жизнь, чтобы спасти меня, старика, самый весомый на чаше весов!

– Да, – пробормотал я. – Господь именно об этом и говорил.

– Раскаяние, – продолжил отец Дитрих наставительно. – Человек одним мгновением, одним поступком может все изменить… И одна минута может перевесить всю прежнюю жизнь! Уверен, Логирду уготовано царство небесное, а не адские муки.

Я кивнул.

– Да… гм… неплохо бы.

Он взглянул на меня остро, недовольство проступило в глазах.

– Сын мой, я понимаю, что ты хочешь сказать. Вернее, в чем меня укорить.

Я выставил, защищаясь, ладони.

– Отец Дитрих! Мы через такое прошли! Нам ли друг друга укорять?

Он покачал головой.

– Когда все гладко, тоже нехорошо. Ладно, я не о том… Отныне маги и некроманты нашего войска под моей защитой! И под защитой церкви в моем лице. Под защитой инквизиции. Никто не смеет обидеть даже самого малого из них. Это я сказал священникам, а они сейчас объясняют всему войску. Dixi!

Он с трудом поднялся, я поспешно вскочил и почтительно приложился к его руке. Он кивнул и пошел к двери, исхудавший и все еще сгорбленный, но чувствуется в каждом движении, что дух его прям и несгибаем. Даже в том, как оглянулся в дверях и ожег меня требовательным взором.

Священники вышли вслед за ним, дверь закрылась, я сидел с бьющимся сердцем. Нет, не ради благодарности за спасение жизни он объявил амнистию всем чернокнижникам моего войска. Великому инквизитору чуждо личное, однако некромант, спасая высокого иерарха церкви, показал свое благородство и преданность крестоносному войску. А это значит, что и другие колдуны и маги могут прийти к Господу иными путями, чем только через костер.

– Спасибо, Логирд, – сказал я. – Ты такую тяжелую ношу с меня снял!.. И такой гордиев узел разрубил…

Небо мутное, затянуто серой кисеей, солнце по ту сторону, и потому кажется, что раскалено все небо. Плечи и спины землекопов черны, все раздеты до пояса, а головы уже завязаны белыми тряпками. Вдали белеют похожие на высохшие скелеты руины крепости Песчаных Королей, их постепенно заносит песком, но дальше оптимистично зеленеет полоса могучих деревьев.

Здесь, за чертой города, где отбушевала страшная битва с Темным Богом, закончили рыть большую могилу. Когда я слез с коня и поручил его Бобику, убитых уже укладывали ровными рядами. Плащи и маски сгорели, теперь отчетливо видно, что все, в основном аристократы, погибли дважды: сперва от наших мечей, затем во время схватки с их хозяином.

Один обугленный труп пострадал особенно страшно: нижняя часть превратилась в пепел, от грудной клетки лишь обгорелые кости, но череп уцелел – массивный, с высоким лбом мыслителя и тяжелой нижней частью воина.

Землекопы уже перестали кланяться, но, когда я медленно поднял череп, один сказал почтительно:

– Это тот некромант, что дрался так храбро?

– Да, – ответил я невесело, – а теперь хороним вместе с той дрянью, что освободила его убийцу и дала силу.

Землекоп подумал, почесал в затылке.

– Вообще-то нехорошо… Ваша милость, а давайте похороним отдельно? Только и делов, что еще одну ямку вырыть! Нам для хорошего человека нетрудно. Зато крест можно поставить!

Я покачал головой.

– Крест… это слишком.

Он выглядел озадаченным.

– Как же… если человек хороший, то надо крест…