Ричард Длинные Руки – маркграф - Орловский Гай Юлий

Он поколебался, еще раз смерил меня злым взглядом и начал вытаскивать из мешка веревку. Я наблюдал, как тщательно закрепил конец за скальный выступ, спустил ноги в разлом. Я потуже завязал ремни своего мешка, Готмар медленно слез в щель, держась обеими руками за веревку.

Я стоял над расщелиной, он одарил меня напоследок злым взглядом и скользнул вниз, опускаясь неожиданно ловко для такого грузного и одоспешенного тела. Я дождался, пока веревка перестала вздрагивать, легонько потянул вверх. Она чуть подалась, затем я ощутил ответный рывок.

– Мы так и не договорились об условных знаках, – пробормотал я. – Ладно…

Сердце екнуло и остановилось, когда я ухватился за веревку и спустил ноги в бездну. Смертный холод охватил все тело, когда сполз с каменного края и начал отвратительный спуск, подошвы то и дело соскальзывают, а веревка начинает казаться недостаточно толстой.

Я смотрел на уходящие вверх пласты, стараясь занять себя проблемой, триас это или мезозой, как будто в самом деле понимаю разницу, но только бы не смотреть вниз.

Подошвы коснулись твердого, я опасливо посмотрел по сторонам. Шарик света носится кругами, высвечивая уже не пещеру, а целый зал. Стены прямые, иероглифы от пола уходят к темному своду. Везде блестят синие и зеленые вкрапления камней.

Готмар в сторонке пробовал выковырнуть один, но сразу же пренебрежительно отмахнулся. И этот зал изуродован древним подземным толчком: ужасная трещина рассекает стену, а за ней и пол. Провалиться может не только человек, но и слон.

Я заглянул, присвистнул в изумлении. Ниже еще помещение, отделенное от этого всего лишь сводом.

– Это чердак, – сказал я. – Спустимся ниже? Или вернемся?

Готмар молча снял вторую веревку и принялся завязывать конец за массивный обломок скалы. Я спустился первым, это легко, когда видишь близкую цель. Готмар слез следом, оставив конец веревки болтаться на уровне пояса.

Этот зал ужасающе огромен, в центре нечто вроде разрушенного храма, с десяток темных и покрытых копотью колонн. Я хотел было начать осмотр, но Готмар прорычал:

– Здесь наши уже бывали.

– А вы? – спросил я любезно.

– Наши, – рыкнул он, – это люди из замка. Семьдесят лет назад.

– А вы тогда не полезли? – спросил я любезно.

Он нахмурился и пошел через зал, шарик понесся над ним, обогнал, я увидел в самом конце широкую лестницу, что повела вниз, поворачиваясь вокруг оси. Воздух здесь показался намного холоднее, на каменной стене крупные капли влаги, словно ее только что обдала волна прибоя.

Готмар держал топор наготове, стальной полумесяц лезвия поблескивает коротко и злобно, будто стал продолжением руки хозяина.

– Не рано? – буркнул я. – У страха велики глаза и слабоват мочевой пузырь.

Он промолчал, а я не стал оглядываться, а то подумает, что страшусь его всегда готового к бою топора. Вообще-то страшно и самому, а если вспомнить, что общий страх объединяет и злейших врагов, ну пусть на время, то, думаю, в спину не ударит. По крайней мере, пока здесь. Другое дело, на обратной дороге…

– С опытным проводником, – сказал я громко, – и заблудиться не страшно.

Он пробурчал, не поворачиваясь:

– Это вы к чему?

– Льстю, – сказал я. – Но вы ведь не из тех, кого можно обмануть лестью?

– Да, – сказал он польщенно, – я не такой…

Открылся зал огромных размеров, я вслед за Готмаром осторожно ступил на декоративно расчерченные плитки. Всю эту пещеру вырубали явно не кирками и зубилами. Я сосредоточился и увеличил светимость шарика до максимума. На минутку сильно заболела голова, зато свет озарил помещение просто немыслимых размеров. Спелеологи удавились бы от зависти.

Готмар прошелся к стене, нелепый в позе готовности к бою и с оружием наготове, но я так же нелеп для него с непонятной печалью во взоре.

– Здесь жили подземные боги?

– Может быть, – ответил я, – еще живут.

– Как это?

– Так и понимайте.

Он повернулся, настороженный и злой. Я прошел мимо, дальше видна высокая сводчатая арка, а за ней проход в другой зал. Готмар обогнал меня и первым вступил на новую территорию… и едва не сорвался в пропасть. Глубокая темная щель начинается сразу за аркой, ширина метра три, но глубина…

Я опасливо заглядывал за край, стены освещены достаточно глубоко, но дальше сгущается темень. Готмар посопел рядом, голос его дрожал, когда он сказал:

– Вон следы. Сэр Франк, похоже, все-таки спустился.

– Да, – сказал я, – видно, живете в свое удовольствие. Может быть, вам проще было объявить кому-нибудь войну?

Он сопел, всматривался, затем прошелся по краю, издалека закричал:

– Вот здесь!

– Что там? – спросил я, не сдвигаясь с места.

– Железный стержень!

Стальной колышек вбит на расстоянии полуметра от края пропасти, я потрогал, вколотили надежно, стена с этой стороны ровная и без острых выступов, что могли бы повредить веревку.

– И что? – спросил я.

Он буркнул хмуро:

– Не понимаю. Где веревка? Как они собирались возвращаться?

– Может быть, – предположил я, – умеют бегать по стене? Как тараканы?

Он смерил меня злым взглядом, но решил пока не задираться, время расплаты придет.

– Если вам не укоротят язык, – прорычал он люто, – это сделаю я. Но это потом. А пока надо спуститься. Я пойду первым.

– В темноту? – спросил я.

– А хотя бы…

– Нет, – сказал я со вздохом христианина, выходящего на арену Колизея. – К тому же главный – я. Вас, сэр Готмар, приставили всего лишь шпионить за мной. Вот и шпионьте. Сзади. С оскаленными зубами и отравленным кинжалом под полой. А я пошел…

Он злобно шипел, пока я привязывал веревку, но когда ухватился за нее и спустился на полкорпуса, буркнул:

– Станет страшно, орите погромче. Это у вас должно получиться хорошо. Вытащу… может быть.

– Вы сама доброта, – сказал я.

Даже в толстых боевых перчатках неприятное ощущение, когда вот так скользишь вниз и вниз, время от времени останавливаясь и вслушиваясь. Перед глазами убегает вверх то быстро, то медленно каменный разлом с прожилками древних наслоений, где, возможно, кости динозавров и трилобитов, а снизу приближается и никак не приблизится зловещая тьма.

Я всматривался, но там серо и однообразно, кроме того, тихо и никаких запахов. Шарик света высветил далекий каменный пол. Снова выложен изумительно точно плитками, только не цветными, чувствуется некая строгость, почти военная.

Подошвы коснулись пола, но пальцы так занемели, что едва разогнул. С неохотой подумал, что племяш потому и застрял – спуститься непросто, а подняться на такую высоту вообще немыслимо. Даже, если бы веревка осталась на месте.