Возвращение астровитянки - Горькавый Ник.

Всё поплыло перед глазами Элизы, и она вцепилась в локоть Майкла, как в спасательный круг.

— От имени всей династии Гринвич поздравляю с помолвкой Элизу и Майкла, а также миссис и мистера дю Снайдер!

Звучный голос могущественной императрицы был слышен далеко за пределами веранды. Взрыв аплодисментов и криков выплеснулся ещё дальше.

В этот момент в небо над островом ударил фейерверк. Красные и синие орхидеи расцвели на полнеба, но Элиза не смотрела вверх. Она, едва удерживая сердце в груди, на подгибающихся ногах подошла к Никки, не отрывая от неё взгляда.

— Здравствуй, Никки… — еле слышно сумела сказать Элиза.

— Здравствуй, Элиза… — ответила негромко императрица Северных.

— Неужели, ты… — не сумела закончить свою мысль Элиза, но Никки её поняла.

— Будь счастлива, принцесса Элиза, — твёрдо сказала Никки, — для нас с Джерри счастье Майкла важнее всех политических расчётов. Мир не погибнет без его жертвы на алтарь долга…

— Спасибо тебе, Никки… — шепнула Элиза и несмело протянула дрожащие пальцы.

Никки помедлила, а потом подняла свою руку.

Их ладони слились. Хотя это было невозможно с точки зрения техники, Элиза почувствовала тепло Никкиной руки. И это незаметное тепло без следа испарило её застарелую ненависть.

— Поздравляю тебя, сын, — сказала Никки, переведя глаза на подошедшего Майкла. — Ты быстро возмужал.

И величественная фигура в чёрном исчезла.

Элиза перевела дух и посмотрела на Майкла. Тот улыбнулся и крепко обнял девушку за плечи. В следующее мгновение они попали в объятия совсем уж безудержно плачущей матери Элизы и еле сдерживающегося взволнованного отца.

И всех их захлестнул поток друзей, поздравляющих, обнимающих, пожимающих руки. Шампанское щедро полилось, наполняя тесные ряды тонких бокалов, и громко зазвенел хрусталь во имя новой счастливой пары. А над толпой взволнованных людей без устали распускались гремящие и шипящие цветы фейерверка.

Не обращая никакого внимания на небесный грохот и людскую суматоху, в кронах старых каштанов кружилась метель мерцающих огоньков.

Для влюблённых светлячков был самый сезон.

Они отчаянно вспыхивали зелёным светом и звали, звали друг друга… Ведь главное в этом мире — найти свою любовь, единственную и вечную.

Это может быть прекрасный светлячок или обычная принцесса.

Не важно. Главное — успеть найти, пока не настала зима.

Быть изгоем — несладкая работа. Но я привык.

На серьёзные конференции по внеземной жизни меня давно не приглашают, доклады мои ни в повестку секций не ставят, ни на стенды не допускают. Не в том дело, что специалисты по внеземному разуму («внеразумники» на жаргоне аспирантов) не соглашаются с моими работами или имеют что возразить.

Просто я — persопапоп grata.

Написать со мной в соавторстве статью — значит потерять лицо или стать объектом насмешек коллег. Я слишком нетерпим к чужой глупости и слишком скандален. И, конечно, мои работы кажутся всем ненаучной фантастикой. «Основы дипломатических взаимоотношений с инопланетными цивилизациями» — никто в здравом уме не станет писать такую работу, в то время как все наличные инопланетяне исчерпываются марсианскими бактериями.

Я — пишу.

Значит, я — не в здравом уме. Очевидно же? А если вспомнить длинный список других моих работ: «Схемы военных действий в межзвёздном пространстве», «Звёздная колонизация: мифы и реальность», «Потенциальная вариабельность психологии инопланетных гуманоидов», «Понятие рациональности в негуманоидных цивилизациях»…

Короче, общение со мной может дискредитировать любого специалиста, занимающегося респектабельными проблемами межзвёздной связи или поиском экзопланет. От меня шарахаются даже составители пресловутого дурацкого линкоса — языка общения с потенциальными инопланетянами. «Грамматика как отражение человеческой психологии», «Обобщенная неограмматика для связи с иным разумом» — это их Рубикон, за который они умрут, но не перейдут.

Среди космограмматиков есть пара хороших ребят, и я с ними изредка встречаюсь в захолустных ресторанчиках — чтобы никто не увидел нас вместе. Они охотно рассказывают мне, какой визг поднимают члены редколлегии научных журналов, когда получают очередную мою статью.

Я посылаю эти статьи просто так, чтобы позлить научные светила. А потом, получив ответ, полный яда, вывешиваю статью и отзыв в своём личном блоке Сети. Иногда сопровождаю отзыв редколлегии своим не менее саркастическим комментарием. Мой виртуальный блог — моя реальная крепость. Туда каждый день заходят сотни психов, которые болеют инопланетной лихорадкой. Но и спецы заглядывают, оставляя анонимные поддерживающие письма.

Совет Колледжа, в котором я преподаю общую психологию, мало интересуется моими научными изысканиями. Студенты получают нужную сумму знаний и не жалуются — а это всё, что президента колледжа волнует.

Два года назад я объединил свои результаты в одной книге «Инопланетяне: друзья или враги?»

Книгу за месяц прочитали сто тысяч человек. Сенсация!

Вот этого никак нельзя было простить, и в научных кругах поднялся серьёзный шум: волна уничтожающе-критических статей и насмешливых отзывов. В результате продажи книги заметно выросли, а издательство предложило мне написать что-нибудь ещё.

Конечно, мой статус «неприкасаемого» в научном обществе от такой скандальной книги только упрочился, но колледж шумихой был доволен — как-никак бесплатная реклама.

А я хожу и думаю о следующем этапе — об экспериментальной проверке своих теорий. Раз пока инопланетян в наличии нет — надо их создать своими руками. Вот только собственных рук тут мало, а купить чьи-то — денег нет.

«Грубо говоря, я хочу попробовать смоделировать психологию инопланетян в рамках искусственного киберинтеллекта. Это задачка умопомрачительная. Я кручу её в голове уже полгода, спрятавшись за отрешённым лицом; даже ругаться на окружающих стал реже — и они сочли, что я на пути к исправлению.

Да, мои полусумасшедшие друзья (а если вы сюда зашли и читаете эти строки, то вы — явный нестандарт), мечтать об универсальной модели психологии разумного существа, в общем случае — нечеловеческого, которой можно было бы управлять с помощью обозримого набора основных параметров, — это одно. И совсем другое — создать конкретное и аккуратное пространство психологических параметров, в котором можно разместить любой психотензор. Само определение координат и выделение пси-инвариантов может занять всю жизнь. Иногда в голову закрадывается крамольная мысль: а будет ли такое пространство психологических параметров декартовым? Не получит ли оно искривление от некого возмущающего фактора, например влияния другой личности? Может, придётся искать и уравнения Эйнштейна для искривления психологического пространства? Или это совсем клинический бред?