Я живу в этом теле - Никитин Юрий Александрович

Нет, не воскресят ни мою маму, ни кого-то из моих родных и любимых, ни даже меня, Самого-Самого…

Ни даже меня!

До встречи с Маринкой еще четверть часа, я миновал троллейбус с раскрытыми дверьми, шел пешком. И каждый шаг приближал к собственной смерти. Когда эта мысль вспыхнула ярче, я невольно остановился, нога нелепо побалансировала в воздухе, вызвав косые взгляды бредущих мимо существ этой планеты. Я даже отступил на шажок, однако впереди на столбе блестели под солнцем большие часы, стрелка там на моих глазах прыгнула на одно деление вперед.

Если буду стоять, время не остановится. Все равно жизнь – дорога к смерти.

Стиснув зубы до ломоты в висках, я прорвал вставшую передо мной черноту, втиснулся в узкую кривую щель, пошел чувствовать подошвами твердый асфальт, сладковатый запах бензина, гудки, голоса. Чернота вынужденно отступила к краям, открывая яркий мир этих существ, не понимающих, не представляющих, что их всех ждет.

Всех.

Навсегда.

Кафе «Валентина», что на углу вблизи «кочерыжки», так с легкой руки Лилии, хозяйки самого знаменитого сайта в Интернете, теперь называют грандиозный и нелепый памятник русско-грузинской дружбы, маленькое и уютное. Цены низкие, мы привыкли там собираться на пиво, но сейчас мне было не до пива.

Что место в кафе выбрал не я, а мой разумоноситель, видно по тому, что сел он, как пес в конуре: лицом к входу. За спиной стена, никто с той стороны внезапно не прыгнет, не всадит острые зубы в шею. Кто? Да неважно кто, инстинкт требует беречь спину от всех. А дверь далеко, он сразу увидит всякого, кто только переступит порог. Инстинктивная реакция зверя: успеть среагировать раньше, чем чужак приблизится.

Да и вообще самцы этой планеты все садятся лицом к входу.

Я увидел, как поворачиваются головы посетителей, и уже поэтому понял, что по лесенке спускается Марина. Она несла себя гордо, налитая здоровым зовущим соком молодой самочки, упругая грудь вызывающе выпячена и колышется при каждом шаге, острые соски прочерчивают тонкую ткань, лифчики не носит, в поясе тоненькая, живот оставила голеньким, по бокам милые валики молодой сочной плоти, шорты даже не мини, а микро, загорелые ноги вызывают и чисто эстетический восторг совершенством, и одновременно хочется ухватить их и раздвинуть, забрасывая себе на плечи.

Она подошла к моему столику. Я собирался, не вставая, ногой придвинуть ей стул, но на нас смотрели со всех сторон, и я встал, церемонно отодвинул для нее стул, а когда она вдвинулась между стулом и столом, так же церемонно придвинул. Маринка села, одарив меня царственной улыбкой. Умница, все понимает, держится красиво и величественно, но вместе с тем дразняще, чтобы самцы за другими столиками роняли слюни, мне завидовали, а вернувшись домой, сливали в ванной избыток спермы, держа в воображении эту сочную реторту с готовой к оплодотворению яйцеклеткой.

Я протянул ей меню, краем глаза посматривал на соседний стол, где в окружении накрахмаленных салфеток уже появились широкие блюда с ломтями красной рыбы, сочной ветчины, осетрины… В сердце кольнуло, я стиснул зубы, отгоняя черноту, в которой для меня не будет ни этого кафе, ни Маринки, ни солнечного света, что, переломившись в окне, скользит по столу радужным лучиком.

– Кофе, – сказал я официантке, – горячий, крепкий. И сладкий, конечно.

Маринка мило улыбнулась. Мои слова прозвучали как декларация. Сейчас все берегут здоровье, стараются продлить жизнь, а я вот такой смелый, отважный, безрассудный, такие всегда нравятся, как всякий протест против «нормального образа жизни».

Принесли кофе, крошечные бутерброды, мороженое. Маринка щебетала, щебетала, щебетала, рассказывала о соседке из соседнего дома, что держит троих собак, всех трех вяжет, в квартире столько щенков, столько щенков, это же ужас, как можно на этом зарабатывать, собаки уже истощены, в доме вонь, соседи недовольны, во всем доме ее ненавидят, она вечно со всеми ругается, я покивал, поддакивал, иногда вставлял замечания, что да, нехорошо, ай-яй-яй, а в теле разрасталась глухая тоска.

Это же я, я! Девяносто девять процентов моего времени, сил, энергии, всего-всего уходит на это вот существование в этом мирке простых людей и простых мыслей. Неужто так же жили и другие великие, к примеру, Ньютон вынужден был выслушивать бесконечные рассказы жены о фифтитюльках на платье супруги советника, ее адюльтерьере с конюхом, кивать и глубокомысленно поддакивать, когда она спрашивала, не сделать ли вот здесь на платье выточку, а вот здесь фестончики?

Жизнь уходит, стремительно уходит, каждый миг невосполним, а мы на что ее тратим? Я не Ньютон, но я рожден для чего-то великого, я же чувствую, так почему же мне приходится всю жизнь думать и говорить о мусорке, что расположили далеко от дома, о кафе, что чересчур близко, шумят, выслушивать сплетни и самому что-то мямлить, комментировать, иначе подозрительное неучастие в общей жизни обойдется дороже?

– Если бы ты знал, – услышал я и понял, что на этот раз нужно что-то ответить, – какую жертву я тебе принесла только что!

– Какую? – поинтересовался я. – Пока шла по тротуару, рядом ехал миллионер на «Роллс-Ройсе» и предлагал увезти тебя на Багамы?

– И это было, – подтвердила она. – Но еще меня пригласили в гости к одному известному астрологу. Это такой человек, который смотрит на звезды и…

Я поторопил взглядом официантку, прервал сладкий голосок:

– Это те же шаманы, но только без бубнов.

– Какой ты грубый!

– При чем тут грубость. Что эти астрологи могут в век науки?

Она фыркнула:

– И ты такой же! Камни не могут падать с неба потому, что над Землей нет никакого небесного свода, верно? Так ответила Французская академия на рассказы про падающие метеориты?.. Сейчас астрология, как я слышала, получила подтверждение оттуда, откуда не ждала!

– Откуда?

– Как раз со стороны науки, – ответила она сердито. – Со стороны астрономии! Компьютеры подтвердили, пень ты неверующий!

Неверующий, мелькнуло у меня в черепе. В отличие от всей этой массы, я не верю, а пытаюсь понять. Когда человек верит – ему хорошо и спокойно. Верит ли в Бога, Дьявола или пришельцев из космоса – неважно, все равно может на кого-то переложить ответственность. А если не верит, если старается понять…

Предостерегающий холодок пробежал по спине. Стараясь не дать голосу дрогнуть, я сказал:

– Вообще-то астрологи, как понимаю, тоже стараются что-то понять. Но в то же время верят…

Маринка спросила живо:

– Так заглянем?

– Я вообще-то не очень люблю вваливаться к незнакомым людям…

– Чепуха, – отрезала она безапелляционно. – Во-первых, он любит незнакомых людей. Контакты для него – дело важное. Во-вторых, у него сегодня Володька Крестьянинов, Сережа Зайков, Саша Новиков, даже Мухортов обещал быть… Ты их всех знаешь, они из параллельной группы.