Я живу в этом теле - Никитин Юрий Александрович

Чтобы уберечься от обморока, заставил себя прислушаться к разговору из малой комнаты. Там мужик, лицо которого знакомо, а зовут, как выяснилось, Володей Крестьяниновым, завел спор с другим, Сергеем Зайковым, существовал ли в реальности король Артур или же его придумали барды. Мои руки вздрагивали, во рту ставший привычным привкус горечи. Эти двое, как и вся планета этих разумоносителей, не понимают, что весь тот мир, все те древние века – уже сказка для нас, живущих в мире небоскребов, компов, Интернета, мгновенной передачи данных.

Не только древний мир Месопотамии, бриттов или Киевской Руси, но и вчерашние события Второй мировой, когда люди не знали холодильников, телевизоров, сексуальных свобод, – все это относится к туманному прошлому, нереальному и почти сказочному, потому что сейчас мир совсем-совсем другой.

Мир другой! Он настолько другой, качественно более высокий, что в нем наконец-то появился я.

Девицы наконец оторвались от интеллектуального трепа, явились за чашками, одна провозгласила:

– Ребята! Не будем отступать от традиций. Все самое интересное – на кухне!

Бестолково рассаживались, кто-то устроился даже на кухонной тумбе, но поместились все. Некоторое время так же тыкались ложками в одну сахарницу, то мешая друг другу, то излишне деликатничая, я чувствовал, что за этим расслаблением что-то произойдет, чересчур много крови собралось не в головах, как на кухнях интеллектуалов, не в гениталиях, как на кухнях… большинства разумоносителей, а в том месте, что заумно называют то аурой, то сакрой, то еще чем…

Аркаша, астролог, внезапно обвел всех трезвым и вроде бы даже смущенным взглядом.

– Ребята, – и голос был у него какой-то не свой, непривычно смущенный, – кто-нибудь из вас испытывал когда-нибудь в жизни… такое чувство… Нет, об этом надо говорить только стоя. – Он поднялся и продолжал уже с чашкой в руке: – Такое чувство, что вы родились недаром… Что призваны что-то свершить… что есть какое-то предназначение… Высшее предначертание…

Я молчал, замерев, пораженный как громом. Неужели не я один-единственный на всем белом свете? Есть еще кто-то?

Рядом завозился Володька Крестьянинов, бросил с усмешечкой:

– Какое такое предначертание?.. Мое предначертание – выпить этот чай, а потом сбегать за пивом!

А я, чувствуя неловкость минуты, сказал, отводя глаза:

– Кто-то сказал, что многие мечтают закончить жизнь как Байрон, а умирают простыми бухгалтерами в затхлой коммуналке.

Аркаша обвел нас тоскливым взглядом, в котором разгоралось высокомерие, зря открылся перед тупыми свиньями, пожал плечами и сел. Если этот дурак-астролог чувствует такое, подумал я смятенно, то неужели так совпало, что двое сошлись на всем белом свете так близко? Не один здесь, другой в Австралии или Океании, а тоже рядом…. Или в Австралии тоже есть такой? А то и не один? И не только в Австралии?

Крестьянинов неспешно отхлебывал чай. Я вдруг вспомнил, с какой поспешностью он ответил, как громче обычного звучал голос. Неужто и этот бабник и алкаш что-то чувствует подобное?

Нет, быть такого не может. У них что-то другое. Может быть, простое честолюбие разумоносителей. Жажда карьерки, успеха, что, в свою очередь, позволит иметь больше власти, а значит – баб.

Сережа, который Зайков, посмотрел на часы, с сожалением развел руками:

– Увы, мне надо бежать. Пора купать ребенка.

– А твоя Иринка на что? – удивился Крестьянинов.

– Она не умеет, – ответил Сережа гордо. После его ухода довольно быстро собрались Мухортов, что вообще-то не проронил ни слова, и такая же молчаливая девица. Мне показалось, что после выступления астролога все как-то завяли, говорили натужно, а взгляды прятали.

На обратном пути Маринка внезапно потащила к гостеприимно раскрытой двери магазина. Ступеньки мраморные, по обе стороны золотые доски с названием фирмы, везде блеск, богатство, я мимо таких магазинов проходил как мимо банков, где простому потребителю делать нечего.

Еще с порога я вошел в облако странных запахов. В кармане протестующе заскреблось: похищенные тараканы не одобрили изысканных ароматов. Когда очутились в огромном салоне, где могли бы размещаться самолеты, Маринка, тихо повизгивая от возбуждения, потащила к прилавку:

– Пойдем, пойдем!.. Не могла же я пройти мимо!

– Да что здесь?

– Появился новый крем от морщин, – выпалила она. – Говорят, прямо чудеса творит!

Я пробурчал:

– У тебя их нет…

– Вот и хочу, чтобы не было как можно дольше!.. Девушка, покажите, пожалуйста, вот это…

Я терпеливо топтался рядом, озирался, как горилла в Лас-Вегасе. На стеклянных витринах в несколько рядов красуются крохотные тюбики, коробочки. К каждой штуке приклеена бумажка с набором цифр. Я сперва подумал, что это номер телефона их фирмы, но, когда Маринка наконец выбрала один невзрачненький такой и начала отсчитывать деньги, я ужаснулся.

– Это что же… оно столько стоит?

– Молодость стоит дорого, – сообщила она с наигранным оптимизмом. – У женщин почти половина зарплаты уходит на эти кремы и притирания. А у кого-то и вся, если муж содержит.

– А что, – спросил я осторожно, – этот крем… в самом деле?

– Конечно, – удивилась она. – Кто пользуется этим кремом, выглядит лет на пять моложе!

Выглядит, подумал я со страхом. Вот что важнее для здешних разумоносителей! Только выглядеть, но не быть на самом деле. Как кожу ни омолаживай, но если сдаст, к примеру, печень, то какие кремы помогут, спасут? Или забарахлят почки, сердце, желудок… Эти кремы годятся только для тех, кто не понимает: кожа человека – что листья растения: поливай их или нет, а они будут зелеными и сочными, только если в порядке корни…

Я поймал ее за восторженно всплескивающие лапки, она противилась, но я вытащил на улицу. Молоденькие продавщицы понимающе улыбались вслед.

– Какой ты непонятливый, – упрекнула она. – Что деньги? Молодость ведь не купишь. Так хоть продлить…

– Подделки, – сказал я авторитетно. – Турки делают в сараях, а наклейки ставят, будто из Франции.

За спиной шелестели шины, догонял троллейбус, Маринка оглянулась, крикнула:

– Решай быстро! Едем ко мне, к тебе, или ты уже… как принято говорить, устал на сегодня?

Я в самом деле хотел так сказать, тем более что в коробочке монотонно скреблись тараканы, но одному оставаться в квартире с каждым днем становится все тревожнее, даже жутковатее. Снова, как мотылька, поймал на лету ее тонкую изящную кисть:

– Мой номер!.. Догоним.

Догоняя, успел подумать, как же решит проблему существо за рулем этого агрегата: если там самка, то при виде бегущей красивой и молодой самки тут же захлопнет дверь и прибавит скорость, если самец – то захлопнет дверь при виде меня. Но когда нас двое…