Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

— Быстро двигай сюда, скотина, — громко позвал Гаврилку ординарец, — веревку неси.

А сам принялся гладить по холке страдающее животное с вызывающим уважение неподдельным участием, как будто и в самом деле готов разделить, принять на себя часть его боли. Сострадание переживалось настолько сердечно, что у Петьки ощутимо заныло в нижнем над стопою суставе, как будто это и он, вместе с конем, подвернул по темному ногу.

— Я же дважды предупреждал, что конь подвернулся, разве трудно было замотать ему ногу. И кто тебя предателя только на свет народил? — Уже без всякой злобы, просто ради правды сказанул Петруха.

Конюх рысью метнулся по деннику, снял со стены веревочный жгут и, подбежав к стойлу, начал хлопотливо рассматривать поврежденную ногу. После чего тщательно размял со всех сторон, разгладил твердыми пальцами опухший сустав. По вздрагиванию сильного крупа можно было догадаться, что коню очень больно, но он терпеливо доверился помогающим людям. Наконец, Гаврилка, не отрываясь от поврежденной ноги, по деловому спросил:

— Ты будешь перематывать или я? Наверное, у меня это лучше получится.

— Перематывай ты, а я коня пригорну, ему же не сладко придется при этом.

Петька с материнской нежностью прильнул теплой щекой к влажной морде коня и начал по—детски шептать ему на ухо приятные лошадиные радости, которые наступят после небольшого терпения. Гаврилка, как заправский коновал, подлез под брюхо животного, без страха, профессиональными движениями принялся врачевать поврежденное место. Плотным рядком от самого копыта уложил веревочный жгут и затянул концы в цыганский узел.

Только после завершения всей операции, хворый конь высвободил из Петькиных объятий взопревшую голову, повернул ее и уставился налитым кровью глазом на веревочный жгут. Несколько раз попробовал опереться копытом об пол, обнаружил некоторое улучшение и в знак благодарности закивал головой.

— Как думаешь, выдюжит конь? — негромко поинтересовался ординарец.

— Выдюжит, еще здоровее окажется, — с уверенностью ответил сведущий конюх. — Надавлю капустного сока и буду все время подмачивать жгут, через пару дней, как рукой поснимает. Можно сразу седлать и в парадный строй выводить. Петька достал из кармана серебряный полтинник, вертанул его щелчком большого пальца правой руки, подхватил на лету и сунул Гаврилке с наказом.

— Вот возьми, купишь несколько ведер овса с отрубями, покорми хорошенько коня, негоже оставлять в беде боевого товарища. А за зубы никого не вини, сам заработал, может до свадьбы новые, еще лучшие вырастут, да ума хоть немного прибавится.

И уже со спокойной, заметно облегченной душой, ординарец покинул конюшню. Теперь все военные действия на сегодняшний день были благополучно завершены, но оставалась еще одна, довольно непростая оказия, не терпящая уже никаких отлагательств. Надо было непременно появиться у Алексея Игнатьевича, знатного кузнеца и уважаемого по всему казачьему Уралу человека. Дважды приходили от кузнеца посыльные, передавали просьбу о встрече. Петька прекрасно догадывался для чего и кому нужна эта встреча и даже не сомневался о чем пойдет на ней речь. Поэтому, положа руку на сердце, отправился на разговор не в самых розовых ожиданиях.

Здесь самое время, для полной ясности, выдать читателю справку, относительно некоторых особенностей удивительного нрава обитателей легендарной Чапаевской дивизии. Практически все представители личного состава, от младых ногтей, пребывали под магическим воздействием сакраментального слова «халява». Любовь к дармовщине, иногда в забавной, а часто и откровенно придурашливой форме, закладывалась в сознание людей с самых юных лет. Не только прекраснодушные народные сказки изобиловали и услаждали душу бесконечными «вдруг откуда не возьмись» или «по щучьему велению», но и самые сокровенные, религиозные исповедальные установки были прицельно ориентированы на обретение небесной шары. У каждого православного священника, облаченного в длиннополую черную ризу, с рукавами напоминающими матросские клеша, всегда имелся в кармане чудодейственный молитвослов, убористо испещренный магическими текстами, способными устаканить любой, самый непредсказуемый казус в человеческой жизни. Эти магические тексты, гарантирующие небесное заступничество, вычитывались страждущим иногда за не большую, но порой и за вполне ощутимую мзду.