Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

— Мне, мой милок, землю задаром никто не давал, — сжимая в кулак клещеватую мужицкую лапу, продолжил дядя Михей. — Я за нее немало и своей и чужой крови выпустил, двадцать лет верой и правдой прослужил царю и Отечеству. Вот ты только что сказал, что вы кровь на фронтах проливали. Согласен. Уж не знаю, для чего вы ее между своим народом проливали, только Россия большая, хватит на всех. Пускай комиссары берут со своими голодранцами бесплатную землю и пашут во весь горизонт, кто им мешает наладить богатую жизнь. Фурманов для чего шастает с ружьями по крепким мужицким подворьям. Это за что нам такое внимание, мы чужого в свой дом никогда не тащили. Большевикам хотелось землицы — они ее сполна получили, только сама земелька хлеб не уродит. Вот и ищут комиссары дармовую хребтину, на которую можно взвалить нелегкий крестьянский наш труд.

От Петькиных глаз не укрылось, что все присутствующие за хлебосольным столом мужики единодушно разделяют позицию старого казака, да и ему самому были близки и понятны слова задиристого дядьки Михея. Но он еще хорошо был осведомлен и разделял положение своего командира, на плечах которого лежала забота о содержании красноармейцев и их многодетных семей. Все резервы давно уже были исчерпаны, после последнего урезания котловых пайков в одном из эскадронов поднялась голодная смута и Чапаю пришлось лично приложиться к оружию. Однако и авторитет комдива имеет свой, пусть и высокий, но все же предел, без хлеба дисциплину в дивизии не удержать. Поэтому ординарец строил беседу в примирительном русле.

— Ну, хорошо, давайте спокойно, без паники обо всем потолкуем, обращаясь ко всем присутствующим, предложил отставив пустую тарелку Петька и обтер рукавом гимнастерки замасленный рот. — Мы революцию для чего замесили, чтобы всему трудовому народу и вам, в том числе, жилось много лучше. Советская власть за бесплатно отдает мужикам вольные земли, чтобы спокойно трудились и делались все зажиточней, все богаче. А вы начинаете мордой крутить, напраслину на Советскую власть не по делу возводите. Чего здесь скрывать, нам сейчас нелегко, надо же как—то с беляками покончить. Потерпите немного, помогите нам с хлебом, а потом шашки на гвоздь и вместе такую жизнь в дивизии развернем, что никому и не снилось. Коммунизм ведь отгрохаем, все общее сделается, будешь есть пироги и не знать, чьими мозолями этот хлебушек добыт. Набивай только пузо и не забывай революцию благодарить. Пускай вы сегодня сомневаетесь в комиссарах, но Чапаю вы не можете не доверять, он за вас жизнь готов положить.

— Для чего вы затевали революцию, эта ваша забота, — не стал возражать суровый казак, дядя Михей. — Но лично я об этом никого не просил, отродясь не желал, чтобы кто—то за меня мою жизнь обустраивал, делал ее на свой лад сытней и богаче. Мне может в самый раз приходится то, что имею, и о другом никогда не грущу. И что это за дурость такая скопом крестьянскую жизнь проживать, может вы и мою жену, все вместе обгулять собираетесь. Ты, Петька, или дурой прикидываешься, или взаправду блажной, не понимаешь, что землю дают за бесплатно, чтобы потом заставить бесплатно на ней же работать. Земли никогда не бывает вдоволь, я готов прикупить немалую часть, у меня сыновья вырастают, должен приготовить им хозяйский надел. Но только за отцовские деньги, чтобы дети мои ни перед кем не оказались в долгу. Чтобы никто не пришел с карабином и не согнал со двора, как паршивую вошь с чужого загривка.

— Пустое городите, дядя Михей, — самодовольно вытянув под столом длинные ноги, ответил Петруха Чаплыгин. — Советская власть, она ведь народная, зачем же ей ходить поперек честного хлебороба? Если совсем без дураков, то любая власть при желании может согнать с земли мужика, включая и ваших сынов. И совсем не важно, как досталась она, за свои ли, чужие деньги, вы это знаете не хуже меня.

— Не сгонит с законной земли ваша власть, — даже подпрыгнул на скамейке взъерошившийся дядя Михей. — Потому что тогда сыновья на вилы посадят твоего комиссара. Купленного никто не отдаст, а бесплатное в руках не удержишь. Я за свое кому хочешь глотку перегрызу, так и передай своему командиру. Чего вы молчите, мужики, — обратился ко всем присутствующим расходившийся старый казак. — Может, я неверно чего говорю, ждем твоего слова, кум Алексей.

Собравшиеся за общим столом молчали не потому, что им нечего было сказать и совсем не из осторожности держали язык за зубами, для них важно было услышать последнее слово Алексея Игнатьевича, для этого многие и явились сюда. Они терпеливо дождались, как приговора, его окончательного решения. Как поступить с бесплатной землей, понимать мог только он, признанный по всему течению казацкого Урала, не единожды проверенный временем предводитель. Князем промежду собой уважительно величали мужики Алексея Дмитриева, на то имелись веские, неприложные основания.