Искры гаснущих жил - Демина Карина

— За то, что оборванцы.

— Королевский парк открыт для всех.

Она рассмеялась, и голос ее, отраженный сводами зала, был звонок.

— Для всех… повеселил… или ты и вправду… для всех… может, верхних и всех пускают, а таких как мы гоняли. И хорошо, если просто погонят, а то ведь и посадить могли. Только Войтех знал особые тропки… и еще мне платье дал. Нарядное. С оборочками.

Растопырив пальцы, Таннис провела руками в воздухе, вырисовывая те самые оборочки.

— Вымыться заставил. У него папаша из аптекарей, когда-то лавку свою имели, а потом пожар случился и лавка сгорела, а банк денег требовал, и пришлось продать все… вот папаша с горя и запил, пока вовсе не упился. А Войтех с матерью переехали к нам… он хорошим был. Учился даже, только бросить пришлось. Мать-то запила… а денег нет. У нас ни у кого денег нет. Но Войтех хорошо все придумал. Меня в платье… и косички еще заплел… и туфельки нарядные…

Она зажмурилась, верно, вспоминая те туфельки, а потом призналась:

— У меня никогда таких вещей не было.

— Платья?

— И платья тоже, — Таннис стряхнула с одеяла пыль. — Тебе, наверное, это все дико, но это единственное платье, которое я вообще надевала. Мы шли в парк и я…

Она вдруг замялась, закусила губу, но потом решительно тряхнула головой.

— Войтех высматривал какого-нибудь типчика, из тех, что сами по себе… мы не лезли к совсем малым, у них брать нечего, а на ор вечно няньки сбегаются. Ну и взрослых не трогали. А вот если кто сам по себе… и еще при форме, вы ж вечно в школьной форме ходите, то тут я появлялась.

Кейрен знал, что происходило дальше, и стиснул зубы, чтобы не высказаться.

— Я подходила и говорила, что моей нянечке стало плохо… и просила помочь…

…ему было десять. Взрослый уже, как самому казалось. Всего год остался до Каменного лога, который сам по себе граница, и до нее-то близко, а значит…

— Велись все… или вот говорила, что у меня сестричка ногу подвернула, надо помочь…

…он привык и к дортуару, и к школьным порядкам, и пусть бы не обзавелся друзьями, как иные, но хотя бы отстоял право быть собой. Единственный настоящий враг — холод, и тот отступил, позволяя Кейрену если не преуспеть в учебе, то хотя бы покинуть список худших учеников.

— Или еще что-нибудь придумывала…

…в парк сбегали все. Кое-кого ловили и пороли, но розги были привычным злом, на которое никто особо не обращал внимания.

Но тот выход был разрешенным.

Каникулы. И пусть бы Кейрена вновь не забрали домой, но хотя бы разрешили пожить в городском доме. Он же взрослый.

Почти.

И управится сам, без присмотра няньки, гувернера и матушки, которая по мнению отца испортила Кейрена чрезмерной опекой. Конечно, ему бы хотелось увидеть всех, и даже братьев, пусть бы прежде встречи с ними особой радости не приносили, но сейчас-то все изменилось. Кейрен вырос на два дюйма. И на пробежке уже не падал после первого круга, задыхаясь.

Сильнее стал.

И сумел бы ответить на их глупые шуточки, но…

…братья служили. И отец был где-то на границе, а матушка — рядом с ним. И Кейрену настоятельно рекомендовали остаться при школе, но… он только представил, как две недели будет слоняться по школьному двору в числе тех редких неудачников, которых оставили…

Нет уж, лучше знакомая тишина городского дома.

И полная свобода.

Тем более что Кейрен знал, как собирается ею распорядиться. Уже год как он собирал деньги. По старой традиции третьего числа каждого месяца в школе появлялся визитер. Отцовский поверенный был высоким строгим человеком, от которого пахло чернилами и бумажной пылью. Он коротко кивал и, вытащив из кармана кожаный бумажник, старый, с вытертым краем, открывал его. Поверенный вытаскивал банкноту и протягивал Кейрену.

Уходил человек, не проронив ни звука, а Кейрен оставался с купюрой.

У денег был особый запах — многих рук, которые касались их, карманов, портмоне… ароматы живого и неживого сплетались вместе, и за каждой купюрой Кейрену виделась своя история.

Он не спешил тратить, хотя в лавке при школе имелось множество искушений: медовые пряники, лакричные леденцы, которые лавочник держал в высокий склянках, шоколадные конфеты, разложенные на бумажных салфетках, лимонад…

Но все эти замечательные вещи меркли перед старинным замком, который Кейрен видел в магазине игрушек, том, что расположен неподалеку от парка. Этот магазин прожил не одну сотню лет, переходя из рук в руки, но хозяева, меняясь, не рисковали менять место. Отец и тот утверждал, что магазин остался точь-в-точь таким, каким был в его далеком детстве, разве что вывеска постарела.