Мужчины не ее жизни - Ирвинг Джон

Потом Рут решила прочесть другой отрывок вместо ранее выбранного. Она сгорбилась на стуле, уступленном ей рабочим сцены, держа перед собой открытую книгу, как могла бы держать псалтырь, собираясь петь псалмы; таким образом она скрыла свои груди от похотливого взгляда.

Она с облегчением услышала, что Эдди перешел наконец к ее третьему и последнему роману: «Вариации на излюбленную тему мисс Коул — разладившейся женской дружбы», — говорил Эдди.

«Новая порция упражнений в софистике!» — подумала Рут.

Но в тезисах Эдди было зерно истины; Рут уже слышала анализ такого рода от Ханны.

«Значит… на этот раз, — сказала ей Ханна, — «Рут» и «Ханна» начинают как враги. А в конце они становятся друзьями. Я согласна, это что-то новенькое, но не такое уж новенькое».

В романе Рут писательница по имени Джейн Дэш, воплощающая образ Рут, недавно потеряла мужа. Впервые героиней Рут стала писательница — она как будто сама подставлялась интерпретациям того сорта, который вызывал у нее крайнее неприятие: отождествляющим автора и героя.

Элеонора Холт, воплощающая «образ Ханны», в начале романа враждует с миссис Дэш, а в конце становится лучшей подругой вдовы. Женщины, долгие годы испытывавшие неприязнь друг к другу, сходятся в известной мере против своей воли благодаря своим взрослым детям; их сын и дочь влюбляются друг в друга и женятся.

Джейн Дэш, матери жениха, и Элеоноре Холт, матери невесты, приходится делить ответственность по воспитанию внуков, после того как их родители погибают в авиакатастрофе. (Молодая пара, праздновавшая десятилетие свадьбы, отправилась в путешествие — второй медовый месяц.) Во время этой авиакатастрофы миссис Дэш уже вдова (она больше никогда не выходит замуж), а Элеонора Холт разведена во второй раз.

Это был первый роман Рут Коул с оптимистической (чтобы не сказать счастливой) концовкой, хотя Джейн Дэш и испытывает некоторые сомнения по поводу своей дружбы с Элеонорой Холт — ей не дают покоя «огромные изменения в характере Элеоноры, характере, который делал ее неприемлемой для Джейн Дэш в прошлом». Ханна, утверждавшая, что Элеонора — безусловно, «образ Ханны», обиделась на эту строчку.

— Какие такие огромные перемены увидела ты в моем характере? — пожелала узнать Ханна. — Может, ты не всегда одобряла мое поведение, но скажи конкретно, что ты видишь в моем характере непостоянного или противоречивого?

— В тебе нет ничего «противоречивого», — сказала Рут подружке. — И ты куда постояннее, чем я. Я не заметила ни одного изменения в твоем характере — ни отрицательного, ни даже положительного и, уж конечно, никакого «огромного изменения».

Ханна сочла этот ответ путаным, о чем и заявила Рут, но та в ответ сказала: это как раз и свидетельствует — если Ханне нужны какие-то свидетельства — о том, что Элеонора Холт, которую Ханна считает собой, на самом деле никакая не Ханна. Вот тогда-то между Рут и Ханной и возникла некая неловкая напряженность, длившаяся, по крайней мере, пока Рут не пригласила Ханну на чтение ее нового романа, хотя это приглашение было связано не столько с романом, который Ханна уже успела прочесть, сколько с волнующей перспективой встречи с Эдди О'Харой.

Еще одним лицом, по поводу встречи с которым Ханна проявляла не меньшее волнение, был человек, о котором Рут говорила как о своем «нынешнем» любовнике. На самом деле он скорее принадлежал к категории потенциальных любовников — «кандидатов в любовники», как сказала бы Ханна. Этот возможный любовник к тому же был новым редактором Рут — той самой важной персоной из «Рэндом хауса», чья фамильярность и неспособность запомнить, что он уже встречался с ним, вызвала неприятие у Эдди О'Хары.

Но Рут уже сказала Ханне, что лучшего редактора она еще не видела. Да, она еще не встречала человека, с которым могла бы разговаривать и которого могла бы слушать, по крайней мере в такой степени. Рут чувствовала, что нет никого, возможно за исключением самой Ханны, кто знал бы ее так хорошо. Он был не только откровенным и сильным, он еще и перечил ей, но «по-хорошему».

— Что значит «по-хорошему»? — спросила Ханна.

— Ты сама поймешь, когда увидишь его, — сказала ей Рут. — А к тому же он джентльмен.

— Он настолько стар, что ему ничего другого и не остается, — ответила Ханна. — Я хочу сказать, что по его возрасту как раз и джентльменское поведение. На сколько он тебя старше — на десять? Пятнадцать лет?

(Она видела фотографии.)

— На восемнадцать, — тихим голосом ответила Рут.

— Ну да, настоящий джентльмен, — сказала Ханна. — А детей у него нет? Кстати, сколько им? Наверняка твоих лет!

— У него нет детей, — ответила Рут.

— Но мне показалось, что он был сто лет женат, — сказала Ханна. — Почему же у него нет детей?

— Его жена не хотела детей — она боялась рожать, — сказала Рут.

— Это чем-то напоминает тебя, а? — сказала Ханна.

— Алан хотел ребенка, а его жена — нет, — согласилась Рут.

— Значит, он все еще хочет ребенка, — пришла к выводу Ханна.

— Это одна из тем, на которые мы разговариваем, — признала Рут.

— И я полагаю, он продолжает общаться со своей бывшей женой. Будем надеяться, что он принадлежит к последнему поколению мужчин, которые считают своим долгом общаться с бывшими женами, — уничижительно сказала Ханна.

Это была ее журналистская привычка: все должны подпадать под ту или иную возрастную, образовательную и типажную группу. Рут такой взгляд на вещи выводил из себя, но она прикусила язычок.

— Значит, — философски заметила Ханна, — кроме секса, ты ничего другого от него не ожидаешь?

— У нас еще не было секса, — сказала Рут.

— Кто же медлит? — спросила Ханна.

— Мы оба, — солгала Рут.

Алан проявлял терпение, «медлила» она. Она так опасалась, что ей не понравится секс с ним, что все откладывала на потом. Она не хотела зацикливаться на мысли о том, что это — мужчина ее жизни.

— Но ты сказала, что он просил тебя выйти за него! — воскликнула Ханна. — Он хочет жениться на тебе, не переспав с тобой? Так себя вело даже не его поколение — поколение его отца, а может, деда!

— Он хочет, чтобы я знала: я для него не просто очередная подружка, — сказала Рут Ханне.

— Ты еще вообще ему не подружка! — сказала Ханна.

— А мне это кажется милым, — сказала Рут. — Он влюбился до того, как переспал со мной. Я думаю, это замечательно.

— Ну, тогда другое дело, — снисходительно сказала Ханна. — И чего же ты боишься?

— Я ничего не боюсь, — солгала Рут.

— Обычно ты не хочешь, чтобы я знакомилась с твоими любовниками, — напомнила ей Ханна.

— Это особый случай, — сказала Рут.

— Настолько особый, что ты не спала с ним.

— Он может обыграть меня в сквош, — слабо возразила Рут.

— Ну, это и твой отец может, а сколько ему лет?

— Семьдесят семь, — сказала Рут. — Ты знаешь, сколько ему лет.

— Господи милостивый, неужели семьдесят семь? Он не выглядит на свои годы, — сказала Ханна.

— Я говорю об Алане Олбрайте, а не о моем отце, — сердито сказала Рут. — Алану Олбрайту всего пятьдесят четыре. Он меня любит, он хочет на мне жениться, и я думаю, что буду с ним счастлива.

— А ты говорила, что любишь его? — спросила Ханна. — Что-то я этого не слышала.

— Я этого не говорила, — признала Рут. — Я этого не знаю. Я не знаю, как это сказать, — добавила она.

— Если не знаешь, значит, не любишь, — сказала Ханна. — А мне казалось, что у него репутация… гм-м… он был большим бабником, а?

— Да, был, — медленно сказала Рут. — Он мне сказал об этом. И о том, что он стал другим.

— Ой ли, — сказала Ханна. — Ты думаешь, мужчины меняются?

— А мы? — спросила Рут.

— Ну, ты ведь хочешь измениться, разве нет? — сказала Ханна.

— Я устала от плохих любовников, — призналась Рут.

— Но ты ведь можешь выбирать, — сказала ей Ханна. — Правда, мне казалось, что ты специально выбираешь плохих. Мне казалось, что ты их выбираешь, зная — они уйдут. Иногда еще до того, как ты попросишь их об этом.

— Ты тоже, случалось, выбирала плохих любовников, — сказала Рут.

— Конечно, я это все время делаю, — признала Ханна. — Но мне попадались и хорошие — просто они не задерживались.

— Я думаю, Алан задержится, — сказала Рут.

— Конечно задержится, — сказала ей Ханна. — Так значит, тебя беспокоит, что ты можешь не задержаться, да?

— Да, — призналась наконец Рут. — Дело в этом.

— Я хочу с ним познакомиться, — сказала Ханна. — Я тебе скажу, задержишься ты или нет. Я сразу пойму, как его увижу.

«А теперь она меня бросила на гвозди!» — подумала Рут.

Она захлопнула книгу и прижала ее к груди. Она так разозлилась на Ханну, что готова была расплакаться, но тут же увидела, как этот ее неожиданный жест напугал похотливого рабочего сцены; его встревоженный вид обрадовал ее.