Не бойся глубины - Солнцева Наталья

– Бог с вами! – опешил Артем. – Вы совершенно не так меня поняли…

Весь вид цыганки выражал благородное негодование. Артем смотрел на ее пылающие щеки и… чувствовал сильное влечение к ней. Он больше не воспринимал Динару как свидетельницу или ясновидящую, а только как женщину. Желание стремительно поднялось в нем горячей волной…

– Что с вами? – спросила она, подозрительно глядя ему в глаза. – О чем вы думаете?

Артему стало жарко при мысли, что она может догадаться…

– Что вы сказали? – поспешно забормотал он, стараясь скрыть возбуждение. – Ах, да! Конечно… – Он пришел в совершеннейшее замешательство.

– Вы о чем?

Он с трудом взял себя в руки и нашел подходящую фразу.

– Обе девушки ваши соседки?

– Да, – подтвердила Динара. – Изабелла давно живет в нашем доме, а Лиза скоро переедет. Пока в квартиру Альшванга наведывается ее мать. Но на днях они продают свою старую квартиру, и Лизе придется жить здесь. Так что она будет моей соседкой.

– Хорошо. Вы сможете наблюдать, что у них происходит, и сообщать мне?

– Вы предлагаете, чтобы я следила за соседями? – возмутилась гадалка. – Хотите превратить меня в… стукача?

– Ничего подобного, – возразил Артем. – Вы находитесь рядом, и вам проще быть в курсе дела. Они будут встречаться с вами во дворе или в парадном, приходить гадать, советоваться, просто поболтать? Заметите что-то неладное – звоните. Мой телефон вы знаете.

– Это я могу сделать.

Сыщик подумал о Касимове. Высокопоставленные люди такие же, как и все остальные. Пережитая драма заставляет их терять рассудок, совершать необдуманные поступки, мстить. Касимов признался, что считает Динару виноватой во всем: якобы она каким-то образом способствует убийству людей.

– Вы не знаете! – громко шептал чиновник Артему на ухо. – После Вероники убили еще одну женщину… совсем молоденькую. Так же! Мне сообщили по моим каналам. Он не остановится!

– Кто?

– Убийца! А эта… гадалка… она у него наводчица. Их надо остановить, любой ценой! Я хотел сам это сделать, но вижу, что… силенок у меня маловато.

– Павел Васильевич, не вы случайно написали угрожающее письмо Динаре?

Касимов сначала отрицательно покачал головой, потом подумал, махнул рукой и признался.

– Я. Глупо, конечно. Мне казалось, что если она испугается, то может себя выдать как-нибудь.

Чиновник вызывал у Артема сочувствие и жалость. Но заниматься самодеятельностью, когда речь идет о маньяке, бесполезно и даже опасно.

– Господин Касимов, – решительно сказал сыщик. – Вы должны дать мне слово, что больше не станете переодеваться и бродить по темным подворотням.

– Хорошо…

– И оставите Динару в покое. Она тут ни при чем… я надеюсь. В любом случае вы только спугнете того, кто нам нужен.

– Да-да! Я понял, – кивал головой Касимов. – Я обещаю. Вижу, вы свое дело знаете. Признаться, я решил, что милиция давно все забросила…

– Как видите, это не так!

– Вы можете на меня рассчитывать, господин… Пономарев, кажется?

– Вашей памяти можно позавидовать. Вы еще не потеряли мои телефоны?

– Что вы! Как можно?!

– Тогда звоните, если вдруг что-нибудь вспомните или появятся новые идеи. Обязуюсь отнестись к ним со всем вниманием.

– Спасибо… Я буду звонить. Если вам понадобится что-то уладить, о чем-то договориться… обращайтесь. Я заинтересован помогать вам.

Вспоминая полные боли глаза Касимова, Артем исключил его из списка подозреваемых. Динаре не следует его бояться…

– Ты довольна, Лизонька? – спрашивала Анна Григорьевна, глядя на дочь. – Это будет твоя комната.

Она сделала в квартире Альшванга небольшую перестановку и теперь показывала Лизе результат своих трудов. Прошла уже неделя с тех пор, как они продали старое жилье и переехали в подаренную квартиру. Эта неделя далась им обеим нелегко. Лиза прожила ее как в бреду, пугаясь собственной тени. Анна Григорьевна находилась в постоянном напряжении, так как Лиза не хотела оставаться одна ни на минуту.

Комнату для Лизы решили устроить в бывшей спальне. Анна Григорьевна повесила новые светлые шторы; одну из двух кроватей убрали, а вместо нее в углу поставили рояль.

– Ты сможешь заниматься прямо здесь. Видишь, как удобно?

Лиза послушно кивала головой, но мыслями была далеко.

– Где ты витаешь? – рассердилась Анна Григорьевна. – Я так старалась! Скажи хоть, нравится тебе или нет?

– Нравится… – еле слышно отвечала Лиза.

– Кровать я застелила новым шелковым покрывалом и на подушки надела такие же наволочки. Правда прелесть? Я их в шкафу нашла. Там столько добра, Лизонька, – просто глаза разбегаются…

Покрывало действительно было красивое – нежно-розовое, с персиковым отливом. Лиза залюбовалась, поглаживая гладкую шелковистую поверхность. И вдруг закричала – громко, отчаянно…

– Что с тобой? – кинулась к ней Анна Григорьевна. – Что случилось?

Лиза зажала рот руками и выбежала из комнаты, едва не сбив с ног мать. Анна Григорьевна огляделась и увидела, что на одной из подушек лежит карта – обыкновенная карта из игральной колоды. Анна Григорьевна взяла карту, повертела ее туда-сюда… Карта как карта. Чего Лиза испугалась?

– Лизонька! – позвала она дочь. – Это обыкновенная карта! Иди сюда!

С картой в руках Анна Григорьевна отправилась на кухню, откуда раздавались рыдания Лизы.

– Успокойся, прошу тебя. Смотри, просто карта из колоды. У Германа Борисовича их полно… Но как она попала на кровать? Ума не приложу.

– Я тебе говорила, мама, что не смогу жить здесь! – рыдала Лиза. – Мне страшно! Я не могу ночью уснуть, все время прислушиваюсь… Мне кажется, что та женщина… она все еще здесь…

– Какая женщина? Не выдумывай…

Сию же минуту Анна Григорьевна вспомнила, что ей тоже привиделась дама в парике, когда она убирала черную ткань с зеркал. Она покачала головой и налила дочери воды из графина.

– На, выпей. И перестань плакать, ради бога! Ничего не случилось.

– Ничего?! – закричала Лиза. – Ты посмотри на карту! Это же дама пик!

– Да… ну и что? – растерялась Анна Григорьевна. – Что здесь такого?

– Ты действительно не понимаешь или притворяешься?

Анна Григорьевна не то чтобы не понимала – она не хотела понимать. Дама пик такая же карта, как и все остальные. Только больное воображение делает ее иной.

Лиза пила воду, и ее зубы стучали о край стакана.

– Не волнуйся же так, доченька, – мать гладила ее по плечу. – Нельзя переживать из-за всякой ерунды.

– Это ты положила карту на подушку? – спросила Лиза.

– Может, и я! – соврала Анна Григорьевна. – Не помню…