Обманутые иллюзии - Робертс Нора

- Он должен был вернуться еще несколько часов назад, - потирая вспотевшие ладони, Роксана мерила шагами рабочий кабинет отца. - Что-то случилось. Он не должен был лететь один.

- Для него это не первое дело, моя дорогая, - Макс поднял ярко раскрашенную коробку с высокой, до пояса, скамьи, и под ней оказалась отрубленная голова Мышки с дьявольской усмешкой на устах. - Он знает, что делает.

- Он не зарегистрировался в аэропорту.

- Это не самое главное, - Макс нажал на кнопку пульта управления, спрятанного у него в рукаве, и голова издала долгий, протяжный стон. Другая кнопка - и глаза посмотрели влево, вправо, рот искривился. - Отлично, отлично! Совсем как живой правда?

- Папа, - чтобы привлечь его внимание, Роксана поставила коробку обратно, на голову. - У Люка неприятности. Я это знаю.

- Откуда ты это знаешь? - он выключил пульт управления.

- Потому что никто не слышал о нем с тех пор, как он улетел отсюда прошлой ночью. Потому что он должен был вернуться к шести утра, а сейчас уже почти полдень. Потому что, когда я позвонила в аэропорт, чтобы спросить про Джона Кэррола Брейкмана, мне сказали, что он записал свой вылет в план, но так и не появился.

- Очевидные причины. Настолько же очевидные, как и то, что голова все еще под этой коробкой, - своим старым театральным жестом Макс подхватил коробку со скамьи, Голова исчезла, а вместо нее оказалась пышная цветущая герань. - Я учил тебя не принимать очевидное за правду.

- Но это же не фокус, черт лобери, не магический трюк! - она резко отвернулась. Как он мог играть в игры, когда Люк где-то потерялся? Макс положил руку ей на плечо, и она вся напряглась.

- Он умный, находчивый мальчик, Рокси. Я понял это с первого раза, когда его увидел. Он скоро вернется. Ему в ответ она буркнула его же слова:

- А ты откуда знаешь?

- По картам, - чтобы отвлечь и развеселить Роксану, Макс вытащил из кармана колоду и взмахом развернул ее. Но негибкие пальцы не смогли удержать развернутый веер. Максу показалось, что карты внезапно ожили, чтобы ликующе выпрыгнуть у него из рук и броситься по полу врассыпную. Полными ужаса глазами он смотрел, как они разлетались по комнате.

Роксана ощутила пронзительную боль в его сердце так же явно, как и в своем собственном. Она присела, чтобы собрать колоду и быстро проговорила, прогоняя жутковатую тишину:

- Я знаю, что Люк иногда что-нибудь меняет, но не так, - она проклинала карты, проклинала возраст, проклинала себя за то, что никогда не сможет заменить Максу эту потерю. - Тебе не кажется, что мне надо полететь туда и поискать его?

Он молча смотрел на пол, хотя карты уже исчезли, спрятанные у Роксаны за спиной. Вот они есть, вот их уже нет. Но Макс знал самое лучшее волшебное заклинание. Он просто перестал сражаться и удерживать свой разум в настоящем. Когда он перевел взгляд обратно на свою дочь, в его глазах была улыбка - мягкая и покорная улыбка, от которой у Роксаны сильно защемило сердце.

- Если хорошо поискать, если искать долго-долго, то всегда найдешь то, что хочешь. Ты знаешь, что очень многие считают, что на свете существует несколько философских камней? Но они попались в ловушку очевидного!

- Папа, - Роксана протянула к нему свободную руку, но Макс покачал головой, за тысячи миль от своей дочери, стоявшей рядом со слезами на глазах.

Внезапно он схватил книгу и хлопнул ею по ней с такой силой, что Роксана подскочила. В его глазах больше не было улыбки, только страсть и отчаяние.

- Я уже почти отыскал его! - он поднял вверх кипу своих заметок и встряхнул ими. - Когда я найду, когда он будет мой... - успокоившись, он осторожно уложил бумаги обратно на стол и пригладил их своими больньми пальцами. - Тогда вся магия мира будет здесь, правда?

- Да, конечно, - она подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к его щеке. - Папа, пойдем наверх.

- Нет, нет, беги одна. Мне еще надо поработать, - Макс сел, жадно погружаясь в старинные секреты старинных книг. - Скажи Люку, пусть позвонит Лестеру, - отсутствующе добавил он. - Я хочу удостовериться, что новые осветительные приборы уже установили.

Она открыла было рот, чтобы напомнить Максу, что бывший менеджер "Волшебной Двери" ушел на пенсию и уехал в Лас-Вегас еще три года назад. Но вместо этого опять крепко сжала губы и кивнула:

- Хорошо, папа.

Кое-как одолев лестницу, она отправилась разыскивать Лили.

Роксана нашла ее во дворе, где Лили кормила голубей хлебными крошками.

- Леклерк сердится, что я это делаю, - она бросила пригоршню раскрошенного хлеба в воздух и засмеялась, глядя, как голуби толкаются и дерутся. - Они измажут нам весь двор. Но они такие лапочки, так смешно поворачивают головки и смотрят своими черными глазками.

- Лили, что случилось с папой?

- Случилось? - рука Лили замерла внутри целлофанового пакета. - Он ушибся? - она повернулась и бросилась бы к дому, если бы Роксана не остановила ее.

- Нет, он не ушибся. Он внизу, в кабинете, читает свои книги.

- 0-ох, - с явным облегчением Лили прижала руку к сердцу. Она сомневалась, что сердца голубей могли биться быстрее. - Ты меня напугала.

- Я и сама напугана, - спокойно отозвалась Роксана, и нерешительная улыбка Лили дрогнула. - Он болен, да?

Вначале та ничего не ответила. Потом из светло-голубых глаз исчезло обычное беспомощное и мечтательное выражение. Теперь ее взгляд казался твердым и решительным.

- Нам надо поговорить, - Лили обняла Роксану за талию. - Пойдем сядем.

И она повела Роксану к металлической скамейке, под прозрачную тень дуба. В маленьком фонтанчике журчала вода, словно где-то рядом ручей бежал по гальке.

- Дай мне минуточку, солнышко, - Лили села, крепко сжимая кисть Роксаны одной рукой, а другой продолжая кидать крошки птицам. - Я люблю это время года, - пробормотала она. - Не потому, что мне не нравится жара, как здесь бывает... Но просто весной, ранней весной происходят чудеса. Расцветают нарциссы и гиацинты, проростают тюльпаны. На этом дереве есть гнездо, - она посмотрела вверх, но ее улыбка казалась тоскливой и немного потерянной. Каждый год одно и то же. Они всегда возвращаются. Птицы, цветы. Я могу приходить сюда, садиться и смотреть. И знать, что что-то останется здесь навечно.

Голуби ворковали у их ног. Из-за ограды доносился непрерывный шум проезжавших мимо машин. Грело солнце, легкий бриз шелестел в нежной, молодой листве. Где-то рядом, во Французском Квартале, флейтист играл старинную ирландскую мелодию. "Парнишка Дэнни". Роксана узнала ее и вздрогнула - это была песнь о смерти и разлуке.

- Я заставила его пойти к врачу, - Лили растирала руку Роксаны, успокоившись сама и теперь успокаивая ее. - Макса всегда можно уговорить, только надо запастись терпением. Они взяли анализы и обследовали его. Потом я уговорила его пойти туда еще раз, и они опять обследовали его. Он не лег бы в больницу, поэтому им пришлось сделать все за один раз. И я... ну, я не настаивала. Я тоже не хотела, чтобы он ложился в больницу.

У Роксаны тяжело застучало в висках. Ее голос звучал отрешенно, как будто и вовсе не ее:

- И что они делали?

- Много всего. Так много, что я даже сбилась со счета. Они подсоединяли к нему какие-то приборы и изучали графики. Брали кровь и попросили его пописать в пробирку. Делали рентген, - она пожала плечами, потом они безвольно поникли. - Может, я неправильно поступила, Рокси, но я попросила их сказать мне, что они нашли. Не хотела, чтобы они сказали Максу, если что-то не так. Я знаю, что ты - его дочь, его кровь, но я...

- Ты все сделала правильно, - Роксана положила голову к Лили на плечо, - Совершенно правильно, - ей понадобилась минута, чтобы набраться храбрости: - Что-то плохо, да? Ты должна мне сказать, Лили.

- Он все забывает, - произнесла Лили дрожащим голосом. - Иногда целыми днями все в порядке, а иногда он не может сосредоточиться даже при помощи лекарств. Как будто поезд сходит с рельс. Они сказали, что это заболевание может развиваться медленно, но мы должны быть готовы к тому, что когда-нибудь он вообще перестанет нас узнавать, - слезы тихо катились по ее щекам и капали на их соединенные руки. - Он может сердиться, обвинять нас в том, что мы хотим обидеть его, а может просто выполнять то, что ему скажут, без лишних вопросов. Он может дойти до угла за пол-литром молока и забыть, как вернуться домой. Он может забыть, кто он, и если они не смогут это остановить, то однажды он просто уйдет в себя, и никто из нас не сможет его вернуть.

Это ужасно, поняла Роксана. Намного страшнее, чем смерть.

- Мы... мы найдем специалиста.

- Врач порекомендовал одного специалиста. Я звонила ему. В следующем месяце нам надо будет отвезти Макса в Атланту, к нему на прием, - Лили достала один из своих бесполезных кружевных платочков и промокнула глаза. Пока что он должен изучить результаты обследования. Эта болезнь называется "синдром Альцеймера", Рокси, и она не лечится.