Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия

– Шарлин, но разве ты ни о чем не догадываешься? – нежно спросила она.

– О чем?

– О том, что ты – одно из крупнейших событий национального телевидения последних лет? Да-да! В эту самую минуту девочки делают себе прически, пытаясь быть похожими на тебя, даже одежду перешивают на твой манер. Женщины называют новорожденных девочек Шарлин. Ты что, не понимаешь этого?

– Погоди, погоди…

– Но ведь это так и есть. – Джан глубоко вздохнула. – Разве ты не читаешь газетных заголовков – «Мода на Шарлин среди несовершеннолетних», «Новые стили одежды под Шарлин Смит», «Как стать похожей на Шарлин Смит»?! Ты что, не листаешь журналы? Да, Шарлин, ты уже добилась всего, чего можно добиться в твои годы восходящей звезде.

– Нет, мы с Дином как-то не очень читаем…

– Да ты что, Шарлин! Я была уверена, что ты знаешь, что мы с тобой стали не меньшей сенсацией, чем в свое время Гарбо.

– А кто он такой?

– Ты не знаешь Гарбо?!

– Не думай, что я могу всех упомнить. Он что, был одним из братьев Маркс?

Джан расхохоталась от всей души.

– Да сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Шарлин, – вздохнула Джан, – ты сейчас очень, очень популярна. Все только и мечтают что-нибудь разузнать о тебе. Как эта Лаура Ричи. Все журналисты. Авторы женских журналов. Весь народ. «Энтертейнмент Уикли». Они бы так и проглотили тебя. Что ты ешь на завтрак? Сколько ты весишь? Где покупаешь одежду и продукты? Какой твой любимый цвет?

– Но почему?

– Это называется шумиха. Люди одиноки, у них масса забот, а мы приносим им радость. Мы для них как друзья, как добрые соседи, если у них нет ни друзей, ни соседей. Некоторым просто необходимо на кого-то равняться. Кем-то интересоваться. А кто-то уверен, что мы принесем им удачу. А некоторым наоборот нравится смотреть на нас сверху вниз. Может быть, они чувствуют над нами превосходство, когда мы претерпеваем неудачи. Как бы там ни было, огромное количество людей интересуются тобой. Они смотрят в ящик, им нравится, как ты выглядишь, что ты говоришь, и им хочется о тебе знать больше.

Шарлин выглядела растерянной.

– Но ведь то, что я говорю по ящику, это не мои слова, это слова сценария.

– Разумеется, но те, кто смотрит наше шоу, не делают большого различия между тобой и твоей героиней.

– Но я не хочу, чтобы люди рыскали вокруг меня и разнюхивали все обо мне! – закричала Шарлин.

– Нельзя иметь сразу все. Ты получила деньги и славу. Значит, ты уже навеки потеряла личную жизнь.

С очаровательного лица Шарлин схлынула краска, а в глазах появилось выражение непередаваемого ужаса. Беджняка, она и впрямь была такая беззащитная. С минуту Джан испытывала к ней неподдельную жалость. «В конце концов, – подумала она, – если бы со мной случилось то же самое пятнадцать лет назад, я бы тоже растерялась. Это сейчас я так спокойна».

– Шарлин, это вовсе не так плохо. Просто нужно быть осторожной, давая интервью, и не выбалтывать подробностей своей личной жизни.

– Каких, например, подробностей? – Шарлин прикоснулась рукой ко лбу, будто защищаясь от удара, и Джан заметила, как сильно она дрожит. «Боже мой, а ведь и вправду, какие подробности может скрывать от людей такой ребенок?!»

– Ну, будь, например, осторожна с людьми – кому доверять, а кому нет. Будь всегда начеку с журналистами, особенно с такими, как эта Лаура Ричи. Никому не рассказывай о своих секретах, особенно в съемочной группе. Будь осторожна в выборе того, с кем спишь. Есть такие, которые за тысячу долларов расскажут газетчикам все подробности ночи с тобой. Не заводи дневников, не рассказывай ничего официантам, парикмахерам, чистильщикам. Никому. Любой из них может стать осведомителем прессы.

– А что, если я уже была неосмотрительна? – спросила Шарлин.

В эту ночь после разговора с Шарлин и долгого возвращения домой из Пасадены, Джан плохо спала. Одиночество не приносило облегчения. Ночи с Майклом, как и ночи с Питом, тоже не приносили облегчения. Хотя он был очень добр к ней, дарил подарки, Джан понимала, что у нее к нему нет глубокого чувства. К тому же у Джан не хватало времени и на секс, и на карьеру. В этом была ирония судьбы – теперь, когда у нее было все, чтобы быть страстной, для этого не было времени. Между вечерами с Майклом, мыслями о Сэме Шилдзе и заботами о постановке, у нее не оставалось ни одной ночи для спокойного сна.

Клоунада Нейла была для Джан ножом в сердце. Ей хотелось прибежать к своему старому другу, обнять его, приласкать и рассказать, какой чудесной стала ее жизнь. Но она не могла сделать этого, потому что была Джан Мур. Но ей хотелось удрать, спрятаться, отменить все на свете, как будто все это могло быть для Нейла менее унизительным. Конечно, Джан слышала о его неудачах и видела его у Ары, но покуда она не встречала неудавшегося комика, Джан предполагала, что он вернулся в Нью-Йорк и начал с того, чем ранее там и завершил. Честно говоря, она надеялась, что Нейл вернулся в Нью-Йорк, чтобы хоть кто-то из них не испытывал сейчас того, что испытывает она. А именно – беспомощность и грусть. И огромную озабоченность в отношении своих старых друзей.