Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия

– Боже мой, Лайла. Одна из любимиц Америки трахается с Майклом Маклейном! О чем здесь можно говорить? – Марти засмеялся. Он подошел к столику у стенки и взял пакет. – Не беспокойся, дорогая, она уже ушла в историю. Лучше посмотри, что я для тебя приготовил.

Марти вручил ей сценарий.

– Что это? – спросила Лайла с подозрением.

– Самая лучшая карьера для молодой актрисы, какую я когда-либо видел за последние десять лет. И это для тебя. Мы сможем снять это до начала следующего сезона. «Парамаунт» уже дал мне зеленый свет.

Лайла вскочила с софы и бросилась к нему через всю комнату.

– Да! Да! – кричала она и крепко его обняла.

– С днем рождения! – сказал Марти.

– О, спасибо!

Вот оно! Вот оно! Она станет известнее и Джан Мур, и Шарлин Смит. В этом Лайла уже была убеждена до того, как фильм был снят. Марти никогда не делал ничего второсортного. Это будет что-нибудь претендующее на «Оскара». Теперь, после съемки шоу и с почти уже наверняка полученной «Эмми», Лайла была уверена, что она станет значительной величиной в этом городе – самой значительной за последние годы. И самой красивой! Она будет известнее, чем ее мать. Известнее, чем Тереза О'Доннел! Лайла вздрогнула при мысли, что она чуть не отвергла Марти и в результате чуть не лишилась и его, и новой роли. Она протянула к Марти руку.

Только Марти был достаточно могущественным, чтобы сделать это для нее. Только Марти так сильно ее любит, что сделал это для нее. Может быть, они и не составляли совершенную пару. Он был тем человеком, до которого Лайла не хотела бы и дотронуться, но хорошо к ней относился. Он заботился о ней так, как никто до сих пор не заботился. Слезы полились из ее глаз.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– Хорошо, – сказал он просто. Марти встал и прошел к камину. – У меня еще кое-что есть для тебя – сказал он, протягивая Лайле маленькую бархатную коробочку.

Лайла взяла ее и быстро откинула крышку. Внутри на фоне белого шелка переливался огромный бриллиант.

– Двенадцать каратов. Чистой воды. Чистого цвета. Само совершенство, как ты, – сказал Марти.

Лайла не могла оторвать взгляд от кольца. Бриллиант ловил отблески умирающего в камине огня и дробил их на тысячи маленьких точечек света, бликами переливавшихся по полу и стенам. Кольцо было слишком дамским, таким вызывающе эффектным, что у Лайлы перехватило дыхание и она не могла оторвать от него глаз.

– Ты выйдешь за меня замуж, – твердо сказал Марти.

3

Джан не могла ни есть, ни спать. Сцена с Сэмом была ужасной. Он догадался, кем она была на самом деле. Сэм был не просто зол, он был разъярен. И Джан, как ни странно, чувствовала себя виноватой. Виноватой за то, что лгала ему, за то, что позволяла себя любить. Он вылетел из ее дома шокированный, раненный, разъяренный, но через пять дней, пять долгих дней, он позвонил ей, зная, что ее не будет дома, и оставил послание. Сэм говорил, что отдает сейчас все силы фильму, что ему надо доснять несколько эпизодов, и будет отсутствовать несколько недель. За это время он все обдумает, но хочет ее видеть и позвонит ей как только вернется.

Больше он не звонил. Джан была слишком умна, чтобы надеяться на то, что время все излечит, что он сумеет соединить свою любовь к Мери Джейн с любовью к ней сегодняшней. Но разве она хотела этого? Хотела ли она столь эгоистичного человека, который только и занимался самолюбованием, человека, который и ее был в состоянии воспринимать лишь через себя. Он считал, будто Мери Джейн сделала все это ради него и для него. Что за кретин!

Крохотное сомнение зародилось в ее голове. Мери Джейн все это сделала, чтобы преуспеть: быть актрисой, делать карьеру благодаря артистическому таланту, воплощать в жизнь свое призвание и свой талант. Так ли все это было на самом деле?

Лежа в постели бессонными ночами, Джан мучилась одной и той же мыслью. Или она сделала все это, чтобы вернуть Сэма? Или самой вернуться к Сэму? Она никогда не считала, что настолько жадна и зла, что сможет пойти так далеко ради любви или ради мести. Но может быть, она и на самом деле не знает хорошо саму себя.

Она бродила по огромному дому, по темным комнатам. Они казались ей такими пустыми и напоминали гробницу. Наверное, Джан смогла бы сыграть погребенную заживо Аиду. Она чувствовала себя покинутой. Но покинутой кем? Вновь и вновь Джан подходила к зеркалам в гардеробной. Опираясь о мраморные подзеркальники, она рассматривала свое лицо. Купленное лицо. Лицо, которое любит Сэм.