Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия

– Дайте мне одну минуту, – попросила она.

– Конечно, – согласился Сэм и проводил ее к стоящему в углу креслу. – Располагай любым временем. Я отметил там монолог, который хочу, чтобы ты читала для пробы.

Джан подождала, когда он отойдет и займется с операторами. Но она уже все знала. Конечно. Это был монолог «Меня никто никогда не любил». Она твердила его каждый вечер и дважды в неделю по средам и воскресеньям, все четыреста двадцать шесть представлений. Тогда Мери Джейн полагала, что ее любят. Она думала, что в конце концов Сэм ее любит. Ей пришлось потратить много сил, чтобы пережить это, как подстреленной птице. Но что ей делать теперь? Джан открыла сценарий и почувствовала, как капля пота стекла у нее по затылку за шиворот и потекла по шее. Ладони стали мокрыми; грим, сделанный Биллом, вот-вот потек бы по лицу, но что она могла с этим поделать? Как ей было справиться?

Ее глаза пробежали по сценарию и вдруг пришло воодушевление. Не патетическое. Злое. Не печальное и не щемящее, потому что она никогда не была любима. Джан оценила текст. Сойдет. Получится. Она быстро пробежала его, и в ее голове все встало на свои места. Джан подошла к Сэму.

– Я согласна, – сказала она.

Джан вырулила на свободную полосу и глубоко, шумно вздохнула. «У меня получилось! – подумала она. – Я прошла мою первую пробу и потрясла его».

Конечно, Джан не могла быть полностью уверенной. Но она произнесла его монолог – ее монолог – и дала ему новую жизнь. Вместо патетического вопля «Меня никто никогда не любил», она выдала приступ благородного гнева. Джан наполнила его страстным порывом ярости, направленной против утраты и несправедливости. И когда она прокричала последние слова, в них были целые потоки гнева.

И все ей аплодировали. Джан достаточно знала мир кино, знала, как редко случается такое, и если она вообще хоть немного знала Сэма, то понимала, когда он заинтересован в работе с кем-либо. И Сэм определенно был заинтересован в работе с ней.

Джан захотелось не ехать в машине, а идти пешком. Впереди предстояло томительное ожидание нового вызова. В прежние времена она накупила бы какой-нибудь хорошей еды или, еще лучше, какой-нибудь предосудительный торт и мороженого «Бен и Джерри». Сейчас Джан не могла себе позволить даже лишней унции. «Что ж, если совсем будет невмоготу, можно просто пойти по магазинам», – подумала она и зарычала на себя, увидев в зеркальце, какое у нее глупое выражение лица.

Она потом получит свое вознаграждение. Джан въехала на подземную стоянку, расположенную в огромном торговом центре в западной части Сенчери Сити. Поднимаясь вверх по эскалатору на главный этаж, она вдруг услышала, как перешептываются люди, и увидела направленные на нее со всех сторон взгляды. «О черт! – подумала Джан. – Угораздило меня забыть солнечные очки!» Оставалось только смотреть себе под ноги. Но едва она подошла к одной из витрин, как к ней подскочили девочка лет тринадцати и ее мамаша:

– Вы – Джан Мур? Можно у вас попросить автограф? – спросила девочка. Она тотчас протянула блокнот и авторучку, и Джан стала быстро подписывать, краем глаза высматривая, как бы поскорее улизнуть отсюда. Но едва она собралась направиться к выходу, как к ней подскочила другая женщина:

– И мне тоже, мисс Мур!

Один миг – и подпись сделана, но уже в следующий момент Джан оказалась в окружении целой толпы. И эта толпа стала расти.

– Теперь мне, – пищал кто-то, а две женщины заспорили:

– Джан Мур! – утверждала одна.

– Кара! – верещала другая.

Толпа быстро росла. Джан стало тесно. Нигде не было свободного места. Кто-то по-настоящему заверещал.

Паника охватила Джан, и она еле-еле справилась с собой. Взглянув поверх голов толпы, Джан увидела, как на помощь ей направляется одетый в черное охранник, и стала продираться сквозь толпу. Она чувствовала на своей спине локти, и со всех сторон ее сдавливали тела. Кто-то схватил ее за волосы. Крики становились все громче, все чаще и чаще выкрикивалось ее имя. Джан почувствовала себя утопающей.

– Сюда, мисс Мур, – позвал охранник.

Он тянул в ее сторону руку. Джан дотянулась до его руки, и он выудил ее из густой толпы, сквозь лес рук, протягивающих блокноты и авторучки.

– Мисс Мур, умоляю, для моей крошки, – упрашивала какая-то женщина.

Джан торопливо схватила блокнот, поставила автограф и, не глядя, вернула женщине. Чья-то чужая рука ухватила блокнот и женщина завизжала: