Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия

Джан еще не спала с Сэмом. И хотя ей этого так хотелось, что она почти ни о чем больше не думала, Джан не была уверена, что решится на близость. Что Сэм подумает о ее шрамах? Как она сможет объяснит? Но самое важное, если Джан отдастся ему, как она сможет контролировать свои чувства? Как она сможет избежать подчинения ему?

Май дала ей совет.

– Не надо любить его больше, чем он тебя!

Джан была не прочь последовать этому совету, но ей становилось все труднее сопротивляться. Сэм окружил ее необыкновенным вниманием. По правде говоря, казалось, что он держит ее в своем поле зрения весь день: каждое замечание, каждая шутка, каждое распоряжение, казалось, содержало в себе тайный смысл и было обращено к ней. Каждый вечер после работы Сэм приходил к ней или присылал за ней машину, и Джан приезжала к нему в дом, который он арендовал на время съемок. Они обсуждали события, происшедшие за день, отношения с Майклом, трудности с персоналом, проблемы со сценарием. Джан подумывала о том, чтобы признаться Сэму, кто она, каждый вечер проигрывала эту идею, но ни разу так и не решилась. Они много смеялись, вместе ели, пили вино – хотя Джан очень следила за калориями и их воздействием на цвет лица и общее состояние. Она никогда не говорила о себе. И старалась казаться как можно соблазнительней. Да, Джан сводила его с ума! Но с тех пор как они единственный раз поцеловались в Санта-Крус, она не позволяла Сэму дотрагиваться до нее. За одним исключением. Вчера, когда Джан уходила, Сэм взял ее руку и приложил к своей груди.

– Ты слышишь, как бьется сердце? – спросил он.

– Да. – Джан старалась не показать вида, что у нее перехватило дыхание.

– Так оно бьется из-за тебя вот уже несколько недель. А как бьется твое? – И он, по-прежнему, накрыв своей ладонью ее руку, держал ее на своей груди.

– Оно бьется спокойно, – солгала Джан.

– Неправда! – сказал Сэм, и на мгновение женщине показалось, что он прочел ее мысли.

– Неправда! – повторил Сэм и улыбнулся. – У тебя или нет сердца, или секс тебя не волнует. Или одно, или другое.

– Вечное заблуждение всех мужчин: если женщина не ложится с ним в постель, значит, она равнодушна к сексу! И все потому, что я не сплю с тобой! – воскликнула Джан, пытаясь обратить все в шутку.

– Нет, – сказал он серьезно и тихо. – Потому что ты не отвечаешь на мою любовь. Или отвечаешь?

Она молча повернулась и ушла к себе, в свою одинокую постель, чтобы провести еще одну беспокойную ночь. Но когда в два часа ночи Джан проснулась, она почувствовала себя такой несчастной, что чуть не позвонила Май. Однако Май нельзя было будить: старая женщина выглядела изможденной, усталой.

«Что же, – сказала себе Джан, – это и меня ждет, если я не буду спать по ночам».

Однако нервы у нее были натянуты, как струны. Ей никогда в жизни не приходилось играть жестко, да и сейчас если она играла, то, по крайней мере, не по своей воле. Что удерживало Джан от того, чтобы жить с Сэмом, любить его – моральные обязательства, сила характера? Или же просто страх, что он увидит тонкие шрамы и еще раз отвергнет ее и останется с Эйприл? Или же еще того хуже, спрашивала она себя, вдруг Сэм, занимаясь с ней любовью, поймет, кто она такая? А вдруг, что еще хуже, он не будет заниматься с ней любовью?

Джан утомленно положила голову на смятую подушку.

Любил ли ее Сэм? Снова и снова задавала она себе этот вопрос. И если он любил ее, то кого именно? Ту, которой она была, или ту, которой стала? Бросил ли он Мери Джейн из-за того, что был неравнодушен к красоте, а сейчас, когда она стала красивой, не бросит ли он ее снова?

В дверь постучали. Очень тихий, но явный стук в дверь.

Джан притаилась. Безопасность обеспечивали люди Ла Брека, кроме того у киностудии была своя охрана, плюс охрана отеля.

Стук повторился вновь, и на этот раз за ним последовал тихий голос: «Джан!»

Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, но вовсе не от страха. Джан встала с постели, повозилась минуту, чтобы включить приглушенный свет и посмотреться в зеркало. Только тогда она пошла к двери.

– Да? – спросила она. – Кто там? Но Джан и так знала.

– Пожалуйста, – сказал Сэм, и женщина открыла дверь.

Сэм и не пытался войти. Он просто стоял на пороге, его лицо было мокрым от слез.

– Со мной никогда ничего подобного не было, – прошептал он. – Никогда.

Джан смотрела на его длинное худое лицо, темное от небритой щетины на щеках, на морщинки в уголках глубоко посаженных глаз, мокрых от слез, пролитых по Джан. Женщина больше не сомневалась в нем. Ни одни мужчина никогда не плакал из-за нее.