Фаворитка месяца - Голдсмит Оливия

Раздался взрыв хохота. Мери Джейн с облегчением вздохнула.

Несмотря на горечь и враждебность в тексте выступления, зрители его одобрили.

– Конечно, в музыкальной индустрии все легче. Уилсон и Филиппс – это другая история. Я имею в виду, что даже если бы они и не были детьми мультимиллионера, не принадлежали к семье дегенератов-наркоманов индустрии звукозаписи, то и тогда бы они были тем же собачьим дерьмом, что и сегодня.

Аудитория вновь покатилась со смеху, шокированная, однако, его откровенностью. Но Нейл не имел снисхождения ни к кому.

– Или взять Нельсонов. Извините, просто Нельсон. Они так же часто появляются на телевидении Калифорнии, как «Милли Ванилли» в киосках. Бабушка Гарриет говорит, что они ее гордость и радость. Хорошо, нам от этого вроде бы легче. Черт, даже Рик, и тот был отвратительным музыкантом. Ну вот, вы согласны со мной, вы беситесь, но говорите, что ничего нельзя сделать. Вы утверждаете, что злоупотребления слишком широкомасштабны. Что может против таких величин поделать какой-то человек с улицы? Черта с два! Я вижу решение проблемы в прямом действии. Наподобие «Бостонской партии чая». Присоединяйтесь к Лиге Нейла Морелли «Против непотизма». Я думаю, что несколько террористических актов освободят волны.

«Боже мой, – подумала Мери Джейн. – Он зашел слишком далеко».

Несколько человек в зале охнули.

– Вы думаете, что это экстремизм? – сказал Нейл, отвечая на мысли приятельницы. – Позвольте сказать лишь одно слово, чтобы убедить вас в своей правоте. Шин. Я прав? Марта, потом Чарли и потом Эмилио. Он сказал, что не хочет выступать под фамилией отца, чтобы пробиться. Правильно. Но он уже использовал это имя и получил в наследство толстую задницу. Поэтому они все делают свой собственный семейный фильм, но об этом уже никто не знает. К черту их! Мир возблагодарит нас, я обещаю вам. Подумайте об альтернативе: Эмилио может дать следующее поколение.

Зрители бесновались, а Нейл, дав выход своей пламенной энергии, расхаживал по сцене, управляя настроением зрителей. Его жесты, точные, как жесты Мика Джаггера. Потом он повернулся к аудитории и замер.

– И еще одно. Нас нельзя винить в сентиментальности или фаворитизме. У некоторых звезд есть талантливые дети. Вспомните мальчиков Бридж. Мы должны быть честными. А есть и старые бойцы. Я знаю, вы попросите за них. Но если мы пощадим Лайзу Минелли, мы должны оставить без внимания и Лауру Дерн, и Тори Спеллинга, Мелани Гриффитс и Николаса Кейджа. Конечно, последний – особый случай. Он пробивал дорогу благодаря своей внешности. – Нейл сделал паузу, усмехнулся и вышел на финишную прямую. – К черту их! – заорал он.

Зал не утихал. Он убил их всех наповал. Мери Джейн посмотрела на столики в углу зала. Там сидели Белцер, Лири, Барри Собол и еще с полдюжины других дельцов. Даже они смеялись. В конце представления Мери Джейн поднялась, хотя овация еще не закончилась. Она прошла в заднюю комнату, заполненную людьми. Здесь были и раздевалка, и кулисы одновременно.

Теперь Мери Джейн ждала, пока Нейл примет поздравления, выпьет порцию скотча, поболтает с приятелями и поприветствует коренастую женщину, – Мери Джейн знала, что это – его сестра Бренда. Наконец он ее заметил, подошел и поцеловал в губы. От него пахло потом и алкоголем. Нейл пил редко, но сейчас возбуждение после выступления, скотч – все это пьянило его. Но он, тем не менее, оставался трезвым.

– Ты должен быть одним из аристократов, – сказала Мери Джейн, повторяя часть водевильной шутки, слишком грязной, чтобы цитировать ее целиком.

– Да, – согласился Нейл, вспоминая припев, – сегодня я посылал к черту всех подряд!

Он засмеялся.

– Ты, грязный итальяшка, – пошутила Мери Джейн, – в обоих смыслах слова!

– In vino veritas. И в юморе тоже истина. Вот почему они смеялись… Потому что это правда.

– Но слишком много правды. Слишком это низко…

– Плохой вкус? Низменные инстинкты? Провоцирующие интонации? О, ты знаешь, что случается с комиками, которые следуют в этом направлении. – Нейл сделал паузу. – Они наполняют Мэдисон Сквер Гарден. – Нейл снял с шеи полотенце и вытер пот на лбу. Он перестал улыбаться, и на минуту его тонкое, почти похожее на мордочку ласки лицо стало грустным. – Тебе не понравилось?

– Понравилось, Нейл. Но я просто беспокоюсь. Люди могут поймать тебя на слове. Это не повысит твои ставки в Голливуде.

– Какое мне дело до Голливуда? В Лос-Анджелесе не найдется и одного человека, которого бы я уважал.