Ревнивая печаль - Берсенева Анна

Самым мучительным для Леры было то, что Митя давно уже не говорил ей вечерами: «Посиди со мной», – как это часто бывало прежде. Лера забыть не могла, как вздрагивал его голос, когда он произносил эти слова – то ли просил, то ли спрашивал. Ей всегда казалось, что с таким чувством он прикасается к скрипичным струнам: никогда не зная, что они ответят ему…

Этого больше не было.

Так прошли зима и весь март, и все рушилось в Лериной жизни, как рушился талый снег с обрыва над ручьем в Ливнево.

Даже тому, что в день ее рождения Митя будет на дирижерском конкурсе в Риме, Лера почти обрадовалась. Вдруг показалось, что в этот день все могло бы непоправимо решиться между ними, а ей хотелось отдалить решение…

«Лучше одна побуду, – с облегчением подумала она. – Роза не знает, Аленка маленькая – может, и не вспомнит. А мамы нет…»

Тридцатое марта приходилось на среду, и весь день Лера провела на работе. Туда ей, правда, звонили с поздравлениями не переставая – Зоська, Женя Стрепет, еще множество друзей и знакомых. Но все они знали, что Лера празднует другие даты, а день рождения проводит только с Митей.

Она уже собиралась домой, когда телефон снова зазвонил. Лера подумала было, что никому больше не ответит, но вдруг ей показалось, что это Митя звонит, и она подняла трубку. У нее так забилось сердце, когда она об этом подумала, что она едва не заплакала, услышав в трубке не его голос.

– Что ж ты в праздник-то на работе до вечера сидишь? – услышала она. – Здравствуй, Лера!

– Здравствуй, Саня, – сказала она, постаравшись подавить печальные нотки в своем голосе. – Какой еще праздник?

– Ну как, а день рожденья? Женщины, конечно, по этому поводу только переживают почему-то, но все ж таки… Я тебя поздравляю! Подарок за мной при встрече.

– А ты откуда узнал? – удивилась Лера.

– А спросил у тебя как-то. Только ты, наверно, не помнишь, – усмехнулся Саня.

– А-а… – Лера смутилась, догадавшись, когда именно сообщила Сане дату своего рождения.

– Где празднуешь? – поинтересовался он.

– Да нигде, – не подумав, ответила она и тут же пожалела: надо было, конечно, выдумать что-нибудь, чтобы не вызывать лишних вопросов.

– Как это? – поразился Саня. – Почему это?

– Ну… так получилось.

Ей ничего не хотелось объяснять, но Саня и не стал расспрашивать.

– Слушай, – вдруг сказал он, – так, может, я тебе сегодня подарок бы вручил? Раз такое дело – раз ты ничего приятнее на сегодня не планируешь?

– Да я не знаю, Сань… – пробормотала Лера. – По правде говоря, не то настроение, чтобы праздновать! – выпалила она наконец.

– Да это я слышу… А помнишь, ты мне обещала, что в ресторан со мной сходишь еще как-нибудь?

– Обещала, – согласилась Лера.

– Так ведь слово-то надо держать! А, деловая женщина?

– Надо.

– Ну и держи! – потребовал он. – А то – ты ж знаешь, с кем дело имеешь…

Лера не выдержала и рассмеялась.

– Крутой ты, Саня, рэкетир!

Он тоже рассмеялся в ответ:

– Через полчаса буду. Ты выходи к воротам, как машину увидишь из окна, ладно?

Лера не ожидала, что так обрадуется, увидев его. Саня ждал у машины и быстро пошел ей навстречу, едва она показалась в конце аллеи. Они остановились друг против друга почти у самых ворот.

– Давно тебя не видел, – сказал Саня, глядя на нее радостными глазами. – Так-то закрутишься, не замечаешь, а увидишь – и поймешь…

– Я тоже – давно, – согласилась Лера.

– Ну это, ясное дело, взаимно, – улыбнулся он. – Поедем?

– Поедем, если не передумал, – кивнула она.

– А то бы я передумал! – усмехнулся Саня. – Обижаешь… Ты куда хочешь поехать?

– Ты же пригласил, – пожала плечами Лера, лукаво поглядывая на него. – Похитил, можно сказать, женщину. Куда повезешь?

Высокий джип плавно шел по льдистым весенним ухабам, скорость за сто почти не чувствовалась. Лера смотрела, как убегают назад деревья вдоль Волоколамского шоссе.

– А я знаешь, где был? – спросил Саня. – Ну, почему не звонил так долго?

– Где? – Она вздрогнула, оторвавшись от созерцания убегающих деревьев.

– В Африке!

– Солнышка захотелось? – улыбнулась Лера.

– Да ну, солнышка! Дела были.

– Ох у тебя и деловая география! То Урал, то Африка… До Северного полюса не добрался еще?

– Это в будущем, наверно, – ответил Саня со смешной серьезностью. – Пока что жариться пришлось два месяца, еле выдержал! Я вообще-то жару терпеть не могу.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Лера.

– Ты ж сама сказала, чтобы вез куда хочу, – пожал плечами Саня. – Давай в центр не поедем, а? Тут хороший есть один кабак под Новым Иерусалимом. Может, туда?

– Туда так туда, – согласилась она.

Ресторан назывался «Сиреневые дали» и явно был рассчитан на тот контингент, от которого Леру тошнило. Она поняла это уже по тому, как оформлен фасад двухэтажного дома, к которому, свернув с шоссе, они подъехали по узкой, обсаженной кустами дороге: с какими-то псевдокоринфскими колоннами, готическими башенками и пошлыми фонарями у входа.

Машины парковались за рестораном, у глухой высокой стены. Встав на свободное место рядом с «шестисотым» «Мерседесом», Саня расстегнул куртку, пиджак и снял из-под него кобуру с пистолетом.

– Зачем ты снимаешь? – удивилась Лера.

– Да мне показалось, тебе это неприятно, – пояснил он.

– Вот глупости какие! – возразила было Лера, но Саня уже забросил пистолет в «бардачок». – Как это ты в машине оставляешь такие вещи?

– Думаешь, в моей машине кто-то решится пошуровать? – усмехнулся он. – Надежнее, чем в аптеке, можешь пальто тоже здесь оставить.

Они обогнули здание и подошли к центральному входу с фонарями. У крыльца стоял высокий молодец в длинном кафтане и меховой шапке а-ля Мономах. Мартовским вечером было довольно тепло, и из-под шапки по лбу швейцара катились капли пота.

– Здесь вообще-то не только ресторан, – рассказывал Саня. – Казино есть, сауна – все что хочешь.

– Все, что нужно для счастья, – усмехнулась Лера.

– Может, и не для счастья, а чтоб человеком себя чувствовать – это точно.

Мономах распахнул перед ними дверь, и они оказались в просторном холле, украшенном множеством разноцветных лампочек. Народу было довольно много, посетители курили, сплевывая в блестящие, словно из золота сделанные, плевательницы.

С некоторых пор Лере были совершенно безразличны рестораны, поэтому она не особенно обращала внимание на показную роскошь здешних интерьеров – все это массивное дерево, золото отделки, огромные корзины с искусственными цветами.

Она вдруг вспомнила, как они с Митей ели с жаровни кефаль на Галатском мосту в Стамбуле, – и ей стало так грустно, хоть совсем беги отсюда.