Цветок Америки - Мессадье Жеральд

Крестьянин, который смотрит на свое опустошенное бурей поле, участвует в истории мира. Он видит перед собой последствия непонятного Божьего гнева. Медленно обучается обрядам заклинания его. Любой человек, который не хочет стать игрушкой страстей безумного старика, существующего миллионы лет, поневоле превращается в колдуна. Или в колдунью.

Проснувшись на следующий день после похорон своей единственной дочери, Жанна составила список всех пережитых бедствий и утрат. С той безжалостной утренней холодностью, которую не успели смягчить, сгладить, обмануть утешения других людей. Родители. Попытка похитить ее, Жанну. Умерщвление Дени. Матье. Франсуа. Бартелеми. Жак. Софи-Маргерит. И вот теперь выпавшая из гнезда нежная бедная птичка — Об.

Проживи долгую жизнь, сказала она себе, и утратишь веру в Бога.

Изнемогший от горя Жозеф спал крепко, и это ее успокоило. Накануне, на кладбище, ей показалось, что он стоит у врат смерти. Она сходила в отхожее место, выпила большой стакан воды и спустилась на кухню, чтобы вскипятить молоко. Франц Эккарт уже был там, горячее молоко поджидало ее. Кроме них двоих, никто еще не встал.

Они обменялись взглядом людей, потерпевших кораблекрушение.

— Кто известил тебя? — спросила она.

— Жоашен.

— Твой отец?

Франц Эккарт кивнул.

— Как он узнал?

— Разве ты не прочла мое письмо? Когда душа страждет, ему становится известно. Он узнал, что Об умерла, как узнал о смерти моей матери.

Она отпила молоко из кружки. Даже очевидность фактов не могла ее убедить.

— Он написал мне на листке бумаги: «Об умерла».

Она в двадцатый раз повторила себе: никто не извещал Франца Эккарта. Следовательно, он говорил правду, хотя это казалось невероятным.

— Об была первой женщиной, с которой я занимался любовью. А я был первым мужчиной в ее жизни. Ей не хватило веры. Она пришла в ту ночь к павильону. Возможно, ей показалось, что духи упрекают ее или преследуют. Я не знаю. Но, думаю, именно поэтому она, оказавшись во власти своего заблуждения, бросилась в пруд. Духам не в чем было упрекнуть Об. Она была светла, как дождевая вода.

Жанна попыталась представить эту сцену: Об внезапно столкнулась с призраками. Нужно иметь закаленное сердце, чтобы вынести подобное зрелище — у нее такой силы не было.

Но чем занимался Франц Эккарт в обществе призраков? Чему могла научить его эта зловещая компания? Она мысленно обещала себе расспросить его в другой раз.

— Она знала, что между вами нет кровного родства? — спросила Жанна.

Возможно, Об ощущала вину из-за того, что любовником ее стал племянник.

— Я сказал ей об этом.

— Ты любил ее?

— Я не пользуюсь этими словами, Жанна. На вашем языке — да, это была любовь. Но для меня это гораздо больше.

На вашем языке.

— Вы любите жалким, мелочным, эгоистичным образом. У нас с Об был брачный союз двух частиц вселенной.

Какая страсть звучала в его голосе! И все та же манера говорить о других людях как о дикарях, чуть ли не животных. Она обмакнула кусок хлеба в горячее молоко.

— С теми, кого полюбил, никогда не расстаешься, Жанна.

Это правда, она никогда не расставалась с Жаком. И с Бартелеми. И даже с Франсуа Вийоном.

— Связь остается и после смерти.

Заря смывала остатки ночных чернил.

— Я жил и буду жить с Об.

Пришла Фредерика, которая еще не вполне проснулась. Пробормотав что-то в знак приветствия, она принялась разводить огонь в очаге. Разговор прервался. Все уже было сказано.

Жак Адальберт тоже спустился и начал кипятить молоко. Ему пришлось разделить постель с Францем Эккартом, ибо дом оказался слишком мал, чтобы принять такое количество народа. Он сказал, что плохо спал: у него было ощущение, что в спальне, помимо брата, находятся еще какие-то существа.

Оставался вопрос об отцовстве, фамилии и будущем ребенка.

Отец Штенгель проявил уместную в данном случае человечность:

— Это ваш внук, мадам, и, поскольку мы не знаем, кто отец, именно вам следует воспитать его по-христиански. Разве что кто-то из двух других ваших детей женится и согласится усыновить его.

Он взял ее за руку:

— Я знаю, что вы будете хорошей матерью.

— Мы назовем его Жозефом, — сказала Жанна мужу, когда встретилась с ним за ужином.

Глаза Жозефа наполнились слезами.

— Это наш внук и еще один ребенок.