Цветок Америки - Мессадье Жеральд

Жозеф бросил на нее скептический взгляд: неужели они будут вести дела, основываясь на прорицаниях некроманта, оказавшего столь губительное воздействие на Об?

Жанна ничего на это не ответила, а Жозеф продолжал сокрушаться, что не присоединился к лионским банкирам, которые вложили деньги в итальянский поход. Через несколько дней, однако, ему пришлось признать свою неправоту. Феррандо прислал письмо с известием, что северные итальянские государства по наущению Испании и Габсбургов образовали лигу и готовятся изгнать французов с полуострова.

Для начала они попытались захватить французского монарха в плен: когда в июле 1494 года королевская армия направилась домой, войска Венецианской лиги перекрыли все пути через Апеннины. Завязалась отчаянная битва при Форново, и шестого июля Карлу VIII чудом удалось прорваться в свою страну.

Конечно, это был не тот человек, с коим стоило говорить о новом пути в Индию.

Маленькому Жозефу было тогда два года. Ему исполнится пять, когда в Неаполе капитулирует последний французский гарнизон. Но об этом пока еще никто не знал.

Тем временем в Страсбург приехал Итье, чтобы отчитаться перед Жанной: семь ферм процветали сверх всяких ожиданий, не только полностью снабжая все кондитерские в Париже, но и сделав Жанну одним из главных поставщиков зерна на Главном рынке. Виноградники на трех фермах давали теперь такое хорошее вино, что его постоянно закупали крупные торговцы из Монлюсона, Шатору и даже Пуатье. Она подписала у нотариуса соглашение, по которому Итье получал седьмую часть прибыли: он был достойный человек, а у нее денег хватало.

В былые времена она была бы невероятно богата, но теперь приходилось платить за пулярку пять солей,^[5] а не один, как прежде.

— То, что раньше обходилось в один турский ливр, теперь стоит пять, — часто говорил Жозеф Франсуа и Жаку Адальберту, который таращил глаза от изумления.

Ибо король чеканил все больше монет для своих предприятий. И останавливаться не собирался!

Жанна все же не так страдала от обесценивания денег, поскольку сохранила привычку экономить, приобретенную в те времена, когда она пекла пирожки перед Корнуэльским коллежем. Баронесса де Бовуа или баронесса де л'Эстуаль — не важно, су всегда останется су, и ей незачем подражать знатным господам, живущим на Гран-Рю, в домах, которые в шесть раз больше ее собственного, и воображающим, что они блистают, когда проматывают деньги, взятые в долг. Фредерика, служившая когда-то в одном из таких домов, часто говорила Жанне, что само слово «экономия» приводит этих людей в ужас.

В Эльзасе и Лотарингии, как, впрочем, во всем королевстве, было множество аристократических семейств, отличившихся в той или иной войне, начиная с Крестовых походов и кончая царствованием Карла VII. В награду за свою службу они получали по тысяче арпанов^[6] там и здесь — естественно, вместе с работавшими на этой земле сервами.^[7] Они строили замки и крепости, где селились с семьями, оруженосцами и лошадьми. Отсюда они распоряжались утками и курами, маслом и зерном, вязанками сена и дров — а деньги добывали, облагая налогом испольщиков, которым уступали поля и леса, формально им принадлежавшие. Старшие сыновья наследовали титул и поместье, младшие вступали в духовные ордена и стремились добиться королевской милости, чтобы получить какое-нибудь аббатство или епископство с хорошим доходом.

Жак де л'Эстуаль, второй муж Жанны, приобрел, таким образом, семь ферм и баронский титул: первые в благодарность за услуги, оказанные Жанной Карлу VII, второй — за денежный заем, выторгованный Жаком для короля. Сама Жанна поначалу уступила искушению стать владелицей замка и восстановила усадьбу Ла-Дульсад. Провидению было угодно, чтобы торговые интересы в Париже и смерть брата Дени отвратили ее от этого поместья.

А для сеньоров времена изменились. Во-первых, постепенное объединение королевства сделало их совершенно бесполезными. За исключением нескольких больших герцогств, таких, как Бретань или Бургундия, прочие уделы потеряли всякое значение. Жанна обнаружила это случайно: Бовуа, которые так высокомерно приняли ее, когда она вышла замуж за Бартелеми, теперь едва сводили концы с концами. Через посредство Жозефа она дала своей надменной золовке денег взаймы, хотя знала, что долг никогда не будет возвращен.

Во-вторых, сеньоры сейчас не смогли бы собрать армию даже в полтора десятка человек: у них не хватило бы средств, да и мужчин почти не осталось.