Харбин - Анташкевич Евгений Михайлович

– Старший машины подпрапорщик Куроки!

Кэндзи протянул ему записку, подпрапорщик пристроил её под луч фары стоявшего поблизости грузовика и указал на него:

– Этот! Можете садиться.

Коити поблагодарил и, сопровождаемый подпрапорщиком, пошел к грузовику; только сейчас он понял, что, наверное, своим внешним видом он производил некоторое удивление. И действительно, он вспомнил, что когда сошел на перрон, то не увидел ни одного, как он, гражданского лица, то есть ни одного человека, одетого не в военное платье. И только сейчас, подойдя к тихо урчащему мотором автомобилю, он услышал тишину, которая стояла на станции, несмотря на то что на ней находились десятки людей, которые закидывали за плечи железные винтовки и топали по привокзальной брусчатке ботинками, подбитыми железными гвоздями. Он оглянулся – на площадь выходил следующий взвод; солдаты тихо топали башмаками; когда остановились, тихо положили винтовки на камень брусчатки; раздалась негромкая команда офицера, почти бесшумно откинулся борт грузовика; перед посадкой солдатам было разрешено покурить, они засветились огоньками, и от них стали подниматься дымки, прорезаемые узкими лучами фар. Куря сигареты, они должны были заговорить и, наверное, заговорили, но Кэндзи их не услышал. Через несколько минут раздалась такая же тихая команда, солдаты бросили недокуренные сигареты, залезли в кузов, отбросили брезентовый полог, и машина стала тихо выезжать из ряда других машин.

– Вы садитесь, господин?..

– Лейтенант! А что, уже можно ехать?

– Можно, у нас в машине ящик с документами, несколько мешков с обмундированием и комендантских четыре человека. Ждали вас!

– Все уже на месте?

– Так точно! Вы где сядете? В кабине?

Глядя на подпрапорщика, Кэндзи на секунду задумался.

– Сколько ехать?

Подпрапорщик посмотрел на часы:

– К утру должны быть!

В этот момент Кэндзи почувствовал, что день прошёл и он устал.

– А в кузове будет место лечь? – не очень уверенно спросил он.

– В кузове можно лечь, там есть несколько мешков с обмундированием, мягкие, но ваш костюм…

– А может, есть во что переодеться?

Старший машины, подпрапорщик Куроки пошёл к заднему борту и тихо выкрикнул:

– Вакадзуки, подай мне вон тот мешок с обмундированием!

– Этот? – В кузове зашевелились, машина закачалась и заскрипела рессорами, подпрапорщик подхватил поданный ему из кузова большой раздутый мешок и понёс его к кабине, открыл дверцу, устроил мешок на сиденье, вытащил из кармана маленький, обмотанный кожаным ремешком айкути и подрезал им суровую нитку, которой мешок был зашит через край. – Вот френч, господин лейтенант… вот брюки! – Он поднёс их к поясу Кэндзи. – Немного длинны, но зато можете надеть прямо на свои. Ваши новенькие не испачкаются, а потом их можно будет отутюжить! А френч я достал вам самый большой, завернётесь в него и не замёрзнете, ночи в горах холодные!

Кэндзи взял френч, надел его в рукава, подумал снять туфли, но тогда пришлось бы вставать ногами на брусчатку…

– А почему бы вам всё же не сесть в кабину? – спросил подпрапорщик.

– Спать сидя… завтра утром будут болеть и голова и шея.

– Понимаю, мне тоже надо её уложить; да и шея оборвётся, так будет мотать по дороге.

– Плохие дороги?

– Откуда же им тут взяться хорошим? Корея!

Кэндзи усмехнулся, видимо, подпрапорщик был большим патриотом Японии, плохо отзываясь о корейских дорогах: от порта Цинампо Коити проехал на поезде половину страны и из окна вагона видел только хорошие дороги.

Однако говорить больше было не о чем, Кэндзи понял, что уже завтра его, скорее всего, ждёт какая-то новая жизнь, о которой он мечтал… и сейчас он пожалел, что не прихватил с собой хотя бы маленькую бутылочку сакэ…

Он запрыгнул в кузов, за ним закрылся борт, опустился брезентовый полог, и в полной темноте он услышал, как напротив задвигались люди на боковой скамейке, освобождая место. Он вспомнил, как зовут того, к кому обращался подпрапорщик.

– Господин Вакадзуки, вы особенно не беспокойтесь, я сяду здесь и постараюсь вас не очень стеснить. Нам долго ехать? – спросил Кэндзи без особой надежды.

– Нам, господин…

– Лейтенант!

– …нам, господин лейтенант, доехать можно было бы и быстро, однако есть две трудности…

Кэндзи ждал продолжения.

– Если бы не две трудности! – повторил тот, который отозвался на фамилию Вакадзуки и замолчал, видимо ожидая вопроса, но Кэндзи молчал, и комендантский – как сказал подпрапорщик Куроки про других пассажиров в кузове – солдат сказал: – Первая, господин лейтенант, – ночь, а дороги здесь не ахти какие, а вторая… Вы ещё не спите, господин лейтенант?