Рассказы о прежней жизни - Самохин Николай Яковлевич

Именно этим знаменитым восклицанием закончил свою речь на суде адвокат Георгия Петровича, едва не превзошедший красноречием легендарного Плеваку. Адвокат спас Жмыхова от тюрьмы. Но — не от суммы. Дорого обошлось Георгию Петровичу его донкихотство. Уже третий месяц он работает только на лекарство для молодого человека, которому сломал ключицу. Оплачивает ему больничный, процедуры, усиленное питание и так далее. Я сказал — «работает», но должен поправиться: Жмыхов не работает, поскольку он пенсионер, Жмыхов халтурит. Выступает на детских утренниках, на агитплощадках, в домах отдыха. Пластается, в общем. И лезет в долги. Лето еще не кончилось, а Георгий Петрович уже зафрахтовался в Деды Морозы на все зимние каникулы. Дело в том, что молодой человек ради полного выздоровления грозится поехать в санаторий, а это пахнет крупной суммой.

* * *

Ну, а теперь вернемся к началу нашего повествования — к тому, может быть, несколько запальчивому обещанию — заступиться за хулиганов, реабилитировать их. «Что же? — спросят читатели. — Автор, стало быть, оправдывает и одобряет подобные действия?»

Нет, конечно. Не оправдываю и не одобряю. Особенно трудно оправдать Георгия Петровича Жмыхова. При всем уважении его к былой славе. Ну что это такое, в самом деле! — выискался… Еруслан-богатырь. Жмыхову популярно объяснила его ошибку супруга, вернувшаяся с гастролей. «Ты что же, — сказала она, — подумал, будто там девочку с бантиком обижают? Ну, милый мой! Соображать надо, не маленький, слава богу… Это тебе не парк культуры — сюда с бантиками не ходят. Которая сюда идет, она уже знает зачем, для какой надобности».

Да, Жмыхов, безусловно, свалял дурака. Но и другие — тоже, знаете… Мало в этом хорошего, дорогие товарищи, если все мы, пусть даже в ответ на оскорбления, начнем буцкать друг дружку по голове или — того ужаснее — хвататься за огнестрельные приспособления. Страшно даже вообразить, до чего нас такая самодеятельность довести может.

Но, с другой стороны… стоит мне представить себя лично героем аналогичной ситуации (то есть когда меня — человека пожилого, далеко не тяжелоатлета, не самбиста и не каратэиста — травят собакой или угнетают посредством бронированного ботинка, а у меня при этом не то что захудалой берданки, даже продуктовой сумки в руках нет), — очень мне становится тоскливо и неуютно…

ПАДЕНИЕ САЛОПЫЧА

Фамилия его была Куров. Куров Геннадий Салопиевич.

Мы звали его сокращенно Салопыч и по демократической привычке хоккейных болельщиков обращались на «ты». Хотя чувствовалось, что дома, в городе Талды-Кургане, где Куров работал кем-то важным по снабженческой, кажется, части (кем именно — за давностью лет я забыл), все говорили ему только «вы» и величали полным именем.

Салопыч был старше всех в нашей каюте. Или, по крайней мере, выглядел старше. Был он умеренно лыс, носил велюровую шляпу с прямыми полями, длиннополый макинтош, имел утяжеленное кинзу, слегка обрюзгшее лицо и твердые взгляды на жизнь — в чем мы скоро убедились.

Буржуазный город Стокгольм Салопыч не одобрил. Он посмотрел на дворцы и каналы, на табуны рычащих автомобилей, на небоскребы и одетых в смокинги соба чек, на километровые витрины магазинов — и решительно заклеймил все это.

— Фасад загнивающего капитализма, — строго сказал Салопыч.

Он был уверен, что за сверкающим фасадом скрывается где-то неприглядная изнанка, — и не ошибся.

В одном месте, на ступеньках очередного дворца, Салопыч увидел кучку немытых хиппи в рваных джинсах.

— О! — злорадно воскликнул он, уставя на них палец. — Вот они — язвы!

Во время первой же автомобильной экскурсии по городу Салопыч круто оборвал старушку-гида, принявшуюся излагать нам историю королевской династии шведов.

— Расскажите-ка лучше, сколько у вас трудящиеся получают! — задиристо сказал Салопыч.

Капитализм нанес Салопычу коварный удар на четвертый день нашего пребывания в Стокгольме.

Мы вернулись с прогулки на свой теплоход и застали Салопыча одиноко сидящем в каюте. Салопыч даже головы не повернул в нашу сторону. Он сидел и загипнотизированно рассматривал маленькие шерстяные носочки, связанные вместе красивой ленточкой.

— С покупкой тебя, Салопыч! — поздравили мы его.

— Хе-е! — хрипло сказал Салопыч. — С покупкой… Даром получил!

— Как даром?!.