Секретарь обкома - Кочетов Всеволод Анисимович

Юлия оступилась среди этих сосен, вскрикнула, Владычин поймал ее за локоть. Она замерла на миг, чувствуя его крепкую руку, ждала, ждала чего-то, ждала с бьющимся, взволнованным сердцем. Но рука отпустила локоть. Шли вдоль берега, по плотному накрытому озером песку, спотыкались о корни, толстые и змеистые, выползшие из береговой толщи почти к самой воде. Было пустынно, тихо, только плескалась отсвечивающая на изгибах вода да с однообразной настойчивостью скрипели где-то уключины.

Возможно, что уже надо было возвращаться к пристани, к пароходу. Но Юлия все шла вперед и вперед, не отдавая себе отчета — куда, зачем и почему. Покорно шел следом и Владычин. И только, когда далеко, очень далеко позади пароход дал первый гудок, предупреждавший о скором отплытии, он спокойно сказал:

— Юлия Павловна, а мы опоздали.

— Это вас очень беспокоит, Игорь Владимирович?

— Меня? Нисколько. Я же вам сказал, что вечер в пединституте перенесли на завтра. Я свободен.

В конце концов она стала зябнуть. Он сказал:

— Хорошо, что я под пиджак надел этот джемпер да захватил этот плащ. Какая комбинация вас больше устроит: пиджак с джемпером или джемпер с плащом? Можно еще плащ с пиджаком.

— Решайте сами, — ответила она устало.

Он надел на нее снятый с себя джемпер. Джемпер еще хранил тепло хозяина. Юлия улыбнулась в темноте. Он надел на нее и плащ, который нёс в руке; старательно застегнул все пуговицы. Сам остался в пиджаке.

— А вам не будет холодно? — спросила Юлия.

— Холодно, возможно, и будет. Но я не простужусь, Юлия Павловна, не беспокойтесь, пожалуйста. Как все тупицы, я по утрам делаю физзарядку и обтираюсь водой из-под крана. Ну так, — сказал он серьезно. — Следующий пароход, как гласит расписание, будет только около шести утра. Следовательно, надо искать пристанище. Пошли, Юлия Павловна.

— Куда?

— Не знаю. Куда-нибудь. Где-то здесь рыбацкая деревушка должна быть.

Они месили песок меж соснами. Они натыкались на сосны. В конце концов, когда Юлия уже еле передвигала ноги, вышли к такому месту, где над озерным берегом господствовал обрывистый высокий холм. На холме стояла деревня — чёрные силуэты крыш вычерчивались на фоне синего звездного неба. Под обрывом, на берегу, чернели перевернутые днищами кверху большие рыбацкие лодки. К самому подножью обрыва теснились приземистые строения неизвестного назначения.

— Нам повезло, — сказал Владычин. — Это бани, Юлия Павловна. В них и моются, и сети коптят. Чтобы не гнили. Давайте зайдем в любую.

Скрипнула тяжелая дверь из толстых плотных тесин, из черного густого мрака ударило теплом и вкусным запахом того дыма, которым пахнет копченая рыба. Владычин вошел первым, долго копался и шуршал чем-то в таинственной избушке. Потом он взял за руку Юлию, повел в темноту, предупреждая, чтобы она шла осторожно, а то можно стукнуться головой о балку.

— Щупайте тут руками, — сказал он, подталкивая ее к чему-то. — Что нащупали?

— Что-то мягкое. Какие-то нитки.

— Это сети. Я их настелил для вас на полке, на котором моются. Он сухой и чистый. И сети чистые. Устраивайтесь на них и спите.

— А вы? — Юлия боялась, как бы он не застеснялся и не ушел куда-нибудь. Одной тут будет безумно страшно.

— А я рядом. Я себе тоже сейчас устрою ложе. Дверь, конечно, закроем. Тут щеколда есть, А то чего доброго медведь зайдет.

— Медведь? Как смешно! — Юлия скинула плащ и улеглась на сетях. Ноги у нее горели от усталости. Она хотела еще сказать, что ей очень хочется есть, но не успела сказать — уснула.

Проснулась Юлия оттого, что прямо в лицо светило солнце — тонкий и длинный луч, пробившийся в щель над дверью. Дома в таком луче толкутся медленные пылинки. Здесь он был чистый и ясный.

Юлия не сразу поняла, где она и что с ней. Низко над головой висел черный, прокопченный потолок с толстыми черными балками. Стены были бревенчатые и тоже черные. В углу сложена печка, похожая на грубый камин, в ней груда больших круглых булыжников. И всюду сети, сети, сети, какие-то обручи. Сама она тоже лежит среди груды сетей, раскинутых на широком полке из чистых желтых, до блеска выскобленных досок. И тут же, тоже на сетях, спит он, он, Игорь Владимирович. Спит тихо, по-ребячьи, подобно Павлушке, подложив руку под щеку. Может быть, ему было холодно ночью? Она-то укрылась его плащом. А у него была только путаница сетей, он утонул в них до пояса.