Секретарь обкома - Кочетов Всеволод Анисимович

Вопрос был поставлен так, что отказаться было неловко.

— Что ж, с удовольствием.

Черногус захлопотал, засуетился; несколько раз выбегал из комнаты, вновь вбегал. Минут через пятнадцать он вошел с кофейником, от которого распространялся приятный запах.

— Кофе — моя страсть, — сказал он. — Правда, в Старгороде хороший кофе редок. Привозят знакомые. Из Москвы, из Ленинграда.

Они пили из каких-то очень тонких, старинных чашечек, оба с удовольствием прихлебывали приятный крепкий напиток.

— С чего же я начал? — задумался Черно-гус. — Да, с того, что мы жили иначе.

— Время было иное, Гурий Матвеевич. Оно идет. Не замечать этого нельзя.

— А я разве не замечаю? Я был бы рутинером, старой перечницей, с упорством ненормального держась за старое. Старое не возвращается, и в этом счастье. Держась за старое, порастешь мохом. Все понимаю. Но тем не менее есть и такое сейчас, что мне решительно не нравится. Стяжательством кое-кто заболел. Домовладельцы появились, которых мы когда-то ликвидировали. Дачи из краденого строят. Спекулянт откуда-то лезет. Это что? Разве приятно, прожив четыре десятка лет при советской власти, такую чертовщину видеть?

— Давайте неё бороться с этим вместе?

— Хорошо сказать — давайте! — Черногус отставил чашку. — Пробовал. Письма писал. Предложения выдвигал. Вам, говорю, писал. И все, как в мусоропровод. «Давайте!» Вы где-то очень высоко. Мы — где-то очень низко. Попробуй — сойдись вместе.

— Но ведь и вы, говорите, были когда-то в губкоме и в облисполкоме. И что же — так вот с каждым запросто встречались? Тоже ведь на «мерседесе» раскатывали.

— И все-таки проще было дело. Маршалов не было — были командармы, Министров не было — были наркомы. Разве не замечательно: народный комиссар! Народный! А?

Квартиру Черногуса Василий Антонович покинул уже в потемках. Когда сел в машину, Бойко ему сказал:

— Тут в доме чудной старикашка, говорят, квартирует. Седьмой десяток, а бабочек ловит, на губной гармошке пиликает.

— Большой человек тут живет, Роман Про-кофьевич, — недовольно ответил Василий Антонович. — Всегда у тебя самые точные сведения. Агенство ОБС? Одна Баба Сказала…

— За что купил, за то и продаю.

13

Александр пришел в цех № 42. Все дела в Ленинграде ему удалось завершить за неделю. Сожалеть и в дирекции и в партийном комитете сожалели, но и создавшееся положение не могли не понимать. Директор напутствовал: «Покажи им класс работы по-ленинградски. А в случае чего — надоест или обратно захочется — приезжай, всегда рады будем».

Два предыдущих дня Александр потратил на то, чтобы определить Павлушку в детский сад. Уже после того, как Суходолов распорядился об этом, в завкоме долго с кем-то созванивались, переговаривались, совещались. Председатель завкома, высохший, болезненного вида блондин с редкими торчащими волосиками, старался внушить ему, что вопрос с яслями и детскими садами — один из самых острых вопросов на комбинате. Пожалуй, поострее, чем трудности с освоением нового оборудования и новой технологии. «Если бы, — говорил он, — помещения всех цехов занять под ребятишек, вот тогда острота, может быть, и рассосалась. Не представляете, товарищ Денисов, сколько ребятишек стало рождаться! Это ж куда народ смотрит! Безо всякой оглядки, как говорится, их куют».

Так было два дня назад. А вчера Александр носился с Павлушкой по различным поликлиникам — и детским, и взрослым, потому что с него в детском саду потребовали штук двадцать справок — не только о Павлушкином здоровье, но и о здоровье Павлушкиной матери и Павлушкиного отца. Александр сказал, что у мальчика нет матери. Тогда давайте справку о том, что у него ее нет. Затем им обоим делали прививки против чего-то.

Наконец только нынешним утром он поднял Павлушку чуть свет, и на автобусе, в котором в ранний утренний час было куда теснее, чем в часы дневные, отправился с Павлушкой на работу. Детский сад находился по дороге к комбинату. Александра с Павлушкой встретила заведующая, шумливо-приветливая краснощекая толстуха, одного с Александром возраста. Обстреляв его из-под густых ресниц черными блестящими глазами, она сказала, что папаша может не беспокоиться, детский садик у них такой, что если мамаши и папаши задерживаются на комбинате, это ничего, их дети все равно под присмотром. «А что, люди часто задерживаются?» — поинтересовался Александр. «Увидите сами, дорогой товарищ Денисов, все увидите».