Секретарь обкома - Кочетов Всеволод Анисимович

— А вы перед своим обкомом ставили вопрос? — спросил Баксанов.

— Ставили. — Секретарь досадливо покачал головой. — Мы за эти вопросы с председателем райисполкома уже по два выговора огребли. На третий раз нас погонят.

— Но вы же коммунисты.

Он только руками развел в ответ. Потом сказал:

— И Артамонов не беспартийный. Он член ЦК. Он депутат Верховного Совета. Он Герой Социалистического Труда. Кому веры больше — нам или ему? — Секретарь увидел что-то за окном, поднялся из-за стола, сказал: — Видите, там ящики с маслом с машины на машину перекладывают? Пойдите полюбопытствуйте, что это за груз и куда едет. Вам интересно будет.

Вышли втроем на улицу, подошли к грузовикам. Баксанов принялся расспрашивать насчет ящиков с маслом. Выяснилась и в самом деле до крайности любопытная история. Масло было куплено высокогорскими колхозами в лавках и магазинах Старгородской области и предназначалось к продаже государству от имени этих колхозов, от имени высокогорцев.

— Не понимаю, — сказал Залесский. — Ни черта не понимаю.

— А мы уже научились понимать, — пояснил ему один из колхозников. — К примеру, наш колхоз… Я председатель колхоза… Колхоз должен продать столько-то тонн молока. Но у нас его нет, скот извели, так? Нам разрешают заменять это молоко маслом. Считаем, что в молоке, скажем, три процента жирности. Значит, что? Значит, из ста килограммов молока должно получиться три килограмма масла, из тонны — тридцать килограммов. Вот и покупаем против каждой тонны по тридцати этих килограммов. Покупаем у государства, в старгородских магазинах, по одной цене, по более, понятно, высокой. Продаем опять же государству. Но по цене уже иной, пониже. Разница из нашего, колхозного, кармана. Так и живем.

— А вы писали об этом куда-нибудь?

— Каждый день пишем. Что в мусорный ящик. Ни ответа, ни привета.

Распрощались, пересекли границу областей, принялись останавливаться в селениях Старгород-чины. Нет, здесь такого не было. Три раза в день, спокойно и мирно, здесь доили коров и отправляли на молокозаводы натуральное, доброе молоко. Здесь на солнечном майском припеке паслись веселые косяки пестрых — черных с белым и рыжих — телят. Широкими лемехами многокорпусных тракторных плугов запахивали в созревшую почву тысячи тонн собранного за зиму навоза. Сеяли, бороновали, сажали. Здесь была другая, спокойная, творческая жизнь людей, уверенных в своем завтрашнем дне.

— А вы не знаете, Евгений Осипович, — спросил Залесский, — сколько мяса продала государству Старгородская область в прошлом году?

— Как же не знаю? Конечно, знаю. Полтора годовых плана. Вам в тоннах надо?

— Нет, именно относительно к годовому плану. А почему полтора, а не больше?

— Потому что и полтора — это очень много. Это тоже потребовало немалых усилий. Но важно ведь удержаться на разумном пределе. Иной раз, чтобы не отстать от других, так и подмывает брякнуть что-нибудь, что выполнить тебе и не по силам. Надо удержаться, надо. Возможно, что Артамонову не давали покоя лавры южан, хлеборобов Кубани, Сибири, Украины. Там много передовиков, героев… Ну и вот, не учел чего-то. А чего именно?.. Того, что и почвы у нас не те, и солнце не то, и повышения урожайности, продуктивности всего сельского хозяйства мы, в нашей полосе страны, должны добиваться не рывками, не этакими фейерверками и фестивалями, а упорным, планомерным, кропотливым, не очень-то эффектным с виду трудом. У нас не получится так, как в черноземных областях: сунул в землю оглоблю — вырастет тарантас. Нам эту землю обрабатывать и обрабатывать, удобрять и удобрять, и не оглоблю сажать, а зерно, отборное, проверенное, высокоурожайное. Да, ухаживать за ним и ухаживать…

— Если мы с вами честные люди, Евгений Осипович, — сказал Залесский, — мы должны в это дело вмешаться.

— Мы и вмешаемся. Мы пойдем в наш обком. У нас в области тоже есть кандидат в члены ЦК. Мы пойдем к Василию Антоновичу и все, что видели, все, что слышали, расскажем ему. Согласны?

47

Ребят отправляли в разукрашенных флажками автобусах. Ребятишки тоже были принаряжены. Вокруг толпились беспокойные, шумные мамы, щедро раздававшие своим чадам всевозможнейшие наставления, среди которых были и такие: «Не подходи близко к коровам», «Не пей сырой воды» и даже: «Не смей есть землю». Все наставления начинались, конечно, с частицы «не». Что их чада должны делать, мамы не очень знали; но они отлично знали все, чего те не должны были делать.