Женщины - Буковски Чарльз

В 6 утра Тэмми дала мне свой адрес и номер телефона.

– Мне пора, – сказала она.

– Я провожу тебя до машины.

У нее был ярко-красный «камаро», совершенно разбитый. Передок вдавлен, один бок вспорот, а стекол вообще нет. Внутри валялись тряпки, рубашки, коробки «клинекса», газеты, пакеты из-под молока, бутылки коки, проволока, веревки, бумажные салфетки, журналы, картонные стаканчики, туфли и гнутые цветные соломинки для коктейлей. Эта масса громоздилась на полу и заваливала сиденья. Только вокруг руля оставалось чуточку свободного места.

Тэмми высунула голову из окошка, и мы поцеловались.

Затем она рванула от тротуара и, сворачивая за угол, делала уже 45. На тормоза она, правда, жала, и ее «камаро» дергался вверх-вниз, вверх-вниз. Я вошел в дом.

Улегся в постель и стал думать о ее волосах. Я никогда не знал настоящих рыжих. Огонь просто.

Словно молния с небес, подумал я. Ее лицо почему-то уже не казалось таким крутым…

Я позвонил ей. Был час ночи. Я подъехал. Тэмми жила в маленьком флигеле за домом. Она открыла мне дверь.

– Только потише. Не разбуди Дэнси. Это моя дочь. Ей шесть лет, и она спит сейчас в спальне.

У меня с собой была полудюжина пива. Тэмми поставила ее в холодильник и вышла с двумя бутылками.

– Моя дочь ничего не должна видеть. Два зуба у меня по-прежнему испорчены, поэтому изо рта пахнет. Целоваться нельзя.

– Ладно.

Дверь в спальню была закрыта.

– Слушай, – сказала она, – мне надо принять витамин В. Придется стянуть штаны и всадить его в жопу. Отвернись.

– Ладно.

Я наблюдал, как она закачивает жидкость в шприц. Потом отвернулся.

– Мне его надо весь вколоть, – сказала она. Когда с этим было покончено, она включила маленькое красное радио.

– Миленько тут у тебя.

– Я уже за месяц задолжала.

– Ox…

– Да не, нормально. Хозяин – он живет вон там, спереди, – я могу еще немного потянуть.

– Хорошо.

– Он женат, хуила. И знаешь что?

– Что?

– Как-то днем жена его куда-то свалила, а этот старый мудак пригласил меня к себе. Я прихожу, сажусь, и знаешь что?

– Он его заголил.

– Нет, поставил порнуху. Думал, эта срань меня заведет.

– Не завела?

– Я говорю: «Мистер Миллер, мне идти надо. Мне нужно Дэнси из садика забрать».

Тэммп дала мне апера. Мы говорили и говорили. И пили пиво.

В 6 утра Тэмми разложила тахту, на которой мы сидели. Внутри лежало одеяло. Мы скинули обувь и залезли под одеяло, прямо в одежде. Я обнял Тэмми сзади, уткнувшись в эту рыжую копну волос. Я отвердел. Вдавился в нее сзади, сквозь одежду. Я слышал, как ногтями она вцепилась в край тахты и его царапала.

– Мне пора, – сказал я.

– Слушай, мне надо только накормить Дэнси завтраком и отвезти в садик. Если она тебя увидит – ничего. Ты подожди, пока я вернусь.

– Я поехал, – ответил я.

Я поехал домой, пьяный. Солнце и впрямь взошло, болезненное и желтое…

Я спал на ужасном, выпиравшем в меня пружинами матрасе несколько лет. В тот день, проснувшись, я стянул его с постели, вытащил наружу и привалил к мусорному баку.

Потом зашел обратно, оставив дверь открытой.

Было 2 часа дня и жарко.

Вошла Тэмми и уселась на тахту.

– Мне надо идти, – сказал я. – Надо купить себе новый матрас.

– Матрас? Ладно, тогда я пошла.

– Нет, Тэмми, постой. Пожалуйста. Это минут на пятнадцать, не больше. Подожди меня здесь, пивка попей.

– Хорошо, – ответила она.

Кварталах в трех по Западной была мастерская по перетяжке матрасов. Я затормозил прямо перед входом и влетел внутрь.

– Парни! Нужен матрас… СРОЧНО!

– На какую кровать?

– На двуспальную.

– У нас вот точно такой же есть, з а тридцать пять баксов.

– Беру.

– Вы можете к себе в машину его погрузить?

– У меня «фольксваген».

– Ладно, сами доставим. Адрес?

Тэмми была дома, когда я вернулся.

– А где матрас?

– Приедет. Выпей еще пива. У тебя колесика не найдется?

Она дала мне колесико. Свет пробивался сквозь ее рыжие волосы.

Тэмми выбрали Мисс Солнечный Кролик на Ярмарке округа Ориндж в 1973 году. Теперь прошло четыре года, но ничего никуда не делось. Она была большой и сочной, где нужно.

Рассыльный уже стоял в дверях с матрасом.

– Давайте, я вам помогу.

Рассыльный оказался доброй душой. Помог втащить матрас на кровать. Потом увидел на тахте Тэмми. Ухмыльнулся.

– Здрасьте, – сказал он ей.

– Большое спасибо, – ответил ему я. Дал 3 доллара, и он свалил.

Я зашел в спальню и посмотрел на матрас. Тэмми зашла следом. Матрас был завернут в целлофан. Я начал его сдирать. Тэмми помогала.

– Только глянь. Какой хорошенький, – сказала она.

– Да уж.

Матрас был ярким и цветастым. Розы, листья, стебли, кудрявые лозы. Прямо Райский Сад – и всего за $35.

Тэмми посмотрела на него.

– Этот матрас меня заводит. Я хочу сломать ему целку. Я хочу быть первой женщиной, которая тебя отдерет на этом матрасе.

– Интересно, кто будет второй?

Тэмми зашла в ванную. Все стихло. Затем я услышал душ. Я постелил свежие простыни, надел наволочки, разделся и влез в постель. Тэмми вышла, юная и мокрая, она искрилась. Волосы на лобке были того же цвета, что и на голове: рыжие, будто пламя.

Она подошла и залезла под простыню.

Мы медленно приступили.

И пошло-поехало – и эти рыжие волосы на подушке, и снаружи выли сирены и лаяли собаки.

Тэмми снова зашла в тот же вечер. Видимо, на аперах.

– Мне шампанского охота, – сказала она.

– Ладно, – ответил я. Я дал ей двадцатку.

– Сейчас вернусь, – сказала она в дверях. Потом зазвонил телефон. Лидия.

– Просто звоню узнать, как ты там…

– Все в порядке.

– А у меня нет. Я беременна.

– Что?

– И не знаю, кто отец.

– Во как?

– Ты же помнишь Голландца – он еще ошивается в том баре, где я сейчас работаю?

– Да, Старая Плешка.

– Ну, он вообще-то славный. Он в меня влюблен. Приносит цветы и конфеты. И хочет на мне жениться. Он был ко мне очень мил. И однажды ночью я поехала к нему домой. Мы это сделали.

– Ладно.

– Потом еще есть Барни, он женат, но мне нравится. Из всех парней в баре он один не пытался передо мной понты резать. Это и подействовало. Ну, ты же знаешь, я дом пытаюсь продать. Поэтому он как-то днем заехал. Просто так. Сказал, что хочет посмотреть дом для какого-то своего друга. Я его впустила. А заехал он как раз в подходящее время. Дети в школе, ну, я ему и позволила… Потом как-то вечером незнакомый мужик в бар зашел, очень поздно. Попросил, чтобы я поехала с ним домой. Я говорю: нет. Потом он сказал, что просто хочет посидеть у меня в машине, потрындеть. Я говорю: ладно. Мы сидели в машине и разговаривали. Потом косячок раскурили. Потом он меня поцеловал. Этот поцелуй все и решил. Если б он меня не поцеловал, я б так никогда не поступила. Теперь я беременна и не знаю, от кого. Придется ждать и смотреть, на кого похож.

– Ну, ладно, Лидия, удачи тебе.

– Спасибо.

Я повесил трубку. Прошла минута, и телефон зазвонил снова. Лидия.

– А, – сказала она, – я же хотела узнать, как у тебя дела?

– Да, примерно все так же – кир да лошади.

– Значит, нормально?

– Не совсем.

– А что такое?

– Ну, послал я, в общем, тетку за шампанским…

– Тетку?

– Ну, на самом деле она девчонка еще…

– Девчонка?

– Я послал ее с двадцатью долларами за шампанским, а ее до сих пор нет. Мне кажется, меня развели.

– Чинаски, я не хочу слышать о твоих бабах. Ты это понимаешь?

– Ладно.

Лидия повесила трубку. Тут в дверь постучали. Тэмми. Она вернулась с шампанским и сдачей.

Назавтра в полдень зазвонил телефон. Снова Лидия.

– Ну что, вернулась она с шампанским?

– Кто?

– Шлюха твоя.

– Да, вернулась…

– И что потом было?

– Мы выпили шампанское. Хорошее оказалось.

– А потом что?

– Ну, сама ведь знаешь, ч-черт…

Я услышал долгий безумный вой, будто в полярных снегах подстрелили росомаху и бросили истекать кровью, одну…

Лидия швырнула трубку.

Я проспал почти весь день, а вечером поехал на состязания упряжек.

Потерял 32 доллара, залез в «фольксваген» и поехал назад. Остановил машину, дошел до крыльца и вставил ключ в замок. Весь свет в доме горел. Я огляделся. Ящики выдраны из шкафов и вывалены на пол, покрывала с кровати тоже на полу. С полок пропали все мои книги, включая те, что написал я сам, штук 20. И машинка моя исчезла, и тостер, и радио, и картин моих тоже не было.

Лидия, подумал я.

Оставила она мне один телевизор, поскольку знала, что я на него даже не смотрю.