Женщины - Буковски Чарльз

– Она едет с нами домой.

– Я вам не верю.

…но впоследствии она там и оказалась, у Наны, в спальне вместе со мной. На ней была прозрачная ночнушка, и она сидела на краю постели, расчесывая очень длинные волосы и улыбаясь мне.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Лора, – ответила она.

– Ну так послушай, Лора, я буду звать тебя Кэтрин.

– Ладно, – согласилась она.

Волосы у нее были рыжевато-каштановые и очень-очень длинные. Маленькая, но сложена пропорционально. Самым прекрасным в ней было лицо.

– Тебе можно налить? – спросил я.

– О, нет, я не пью. Мне не нравится.

Вообще-то она меня пугала. Я не понимал, что она делает тут, со мной. На поклонницу не похожа. Я сходил в ванную, вернулся и выключил свет. Почувствовал, как она забирается ко мне в постель. Я обхватил ее руками, и мы начали целоваться. Я не верил своей удаче. По какому праву? Как могут несколько книжек со стихами вызывать такое? Уму непостижимо. Отказываться я определенно не собирался. Я очень возбудился. Неожиданно она сползла ниже и взяла мой хуй в рот. Я наблюдал, как медленно движутся ее голова и тело в лунном свете. У нее получалось не так хорошо, как у некоторых, но поражал-то сам факт, что это делает она. Собираясь кончить, я дотянулся и погрузил руку в массу прекрасных волос, вцепившись в нее при свете луны, – и спустил Кэтрин прямо в рот.

Лидия встречала меня в аэропорту. Как обычно, пизда у нее чесалась.

– Господи боже, – сказала она. – Я вся горю! Я играю сама с собой, но от этого только хуже.

Мы ехали ко мне.

– Лидия, с ногой у меня по-прежнему ужас. Я даже не знаю, получится ли у меня с такой ногой.

– Что?

– Правда-правда. Мне кажется, при такой ноге я не смогу ебаться.

– Тогда какой от тебя толк?

– Ну, я могу жарить яичницу и показывать фокусы.

– Не остри. Я тебя спрашиваю, на фиг ты мне тогда вообще нужен?

– Нога заживет. А если не заживет, ее отрежут. Потерпи еще немного.

– Если б ты не нажрался, ты не упал бы и не порезал ногу. Вечно эта бутылка!

– Не вечно бутылка, Лидия. Мы ебемся раза четыре в неделю. Для моего возраста это неплохо.

– Иногда я думаю, что тебе это не нравится.

– Лидия, секс – это еще не все! Ты одержима. Ради всего святого, не думай ты о нем.

– Пока у тебя нога не заживет? А как же мне до тех пор быть?

– Я с тобой в «морской бой» поиграю.

Лидия завопила. Машина пошла зигзагами по всей улице.

– ТЫ СУКИН СЫН! Я ТЕБЯ УБЬЮ!

На полной скорости она заехала за двойную желтую линию, прямо во встречное движение. Завыли клаксоны, и машины бросились врассыпную. Мы мчались против течения, встречные шкурками счищались влево и вправо. Потом так же резко Лидия свернула обратно через разделительную линию на ту полосу, которую мы только что освободили.

Где же полиция? – подумал я. Почему, когда Лидия что-нибудь вытворяет, полиция испаряется?

– Хорошо, – сказала она. – Я довожу тебя до дому, и на этом все. С меня хватит. Продаю дом и переезжаю в Феникс. Глендолина сейчас живет в Фениксе. Сестры меня предупреждали, что значит жить с таким старым ебилой.

Остаток пути мы проехали без разговоров. Возле дома я вытащил чемодан, взглянул на Лидию, сказал:

– До свиданья.

Она беззвучно плакала, все лицо мокрое. Она резко тронулась в сторону Западной авеню. Я вошел во двор. Еще с одного чтения вернулся…

Я проверил почтовый ящик и позвонил Кэтрин, которая жила в Остине, штат Техас. Казалось, она по-настоящему рада слышать меня, а я был рад услышать ее техасский выговор, этот высокий смех. Я хотел, чтобы она приехала ко мне в гости, я заплачу за билет в обе стороны. Мы съездим на бега, поедем на Малибу, мы… все, чего она пожелает.

– Но, Хэнк, разве у тебя нет подружки?

– Нет, никого. Я затворник.

– Но ты ведь всегда в стихах пишешь о женщинах.

– То в прошлом. Сейчас настоящее.

– А как же Лидия?

– Лидия?

– Да, ты же мне про нее рассказал.

– Что я тебе рассказал?

– Ты рассказал, как она избила двух других женщин. Ты и меня ей позволишь избить? Я ведь не очень большая, знаешь ли.

– Этого не будет. Она переехала в Феникс. Говорю тебе, Кэтрин, ты – самая исключительная женщина, которую я искал. Пожалуйста, верь мне.

– Мне надо будет договориться. Нужно, чтобы кто-то за моей кошкой присмотрел.

– Хорошо. Но знай одно: тут все чисто.

– Но, Хэнк, не забывай, что ты мне рассказывал о своих женщинах.

– Что рассказывал?

– Ты говорил: «Они всегда возвращаются».

– Это просто треп мужской.

– Я приеду, – сказала она. – Как только тут все улажу, забронирую билет и скажу тебе номер рейса.

Когда я был в Техасе, Кэтрин рассказала мне о своей жизни. Я был лишь третьим мужчиной, с которым она спала. Первыми были ее муж, один алкаш – звезда ипподрома, – и вот теперь буду я. Ее бывший, Арнольд, каким-то образом занимался шоу-бизнесом и искусством. Как у него получалось, я в точности не знал. Он постоянно подписывал контракты с рок-звездами, художниками и так далее. Бизнес его на 60 000 долларов погряз в долгах, но процветал. Одна из тех ситуаций, когда чем глубже в заднице, тем лучше живешь.

Не знаю, что случилось со звездой ипподрома. Наверное, просто сбежал. А затем Арнольд подсел на кокаин. Кокс изменил его в одночасье. Кэтрин говорила, что перестала его узнавать. Сущий ужас. На «скорой помощи» – в больницу. А на следующее утро он сидел в конторе как ни в чем не бывало. Потом на сцену вышла Джоанна Дувр. Высокая статная полумиллионерша. Образованная и полоумная. Они с Арнольдом начали делать бизнес вместе. Джоанна Дувр торговала искусством, как некоторые торгуют кукурузными фьючерсами. Она открывала неизвестных художников на пути к славе, по дешевке скупала их работы и продавала втридорога после того, как их признавали. У нее был на такое глаз. И великолепное 6-футовое тело. Она начала видеться с Арнольдом чаще. Однажды вечером Джоанна заехала за ним, облаченная в дорогое вечернее платье в обтяжку. Тогда Кэтрин поняла, что для Джоанны и впрямь главное – взять быка за рога. И вот после этого, куда бы Арнольд с Джоанной ни выезжали, Кэтрин ехала с ними. Они были трио. У Арнольда был очень низкий позыв к сексу, и Кэтрин волновало не это. Она беспокоилась о бизнесе. Затем Джоанна выпала из кадра, а Арнольд влез в кокс еще глубже. «Скорую» вызывали все чаще. Кэтрин в конце концов развелась с ним. Но они по-прежнему встречались. Каждое утро в 10.30 она привозила в контору кофе для всех сотрудников, и Арнольд включил ее в штат. Это позволило ей сохранить за собой дом. Там они с Арнольдом время от времени ужинали, но никакого секса. И все же – он в ней нуждался, она его опекала. Помимо этого, Кэтрин верила в здоровую пищу и из мяса признавала только курицу и рыбу. Прекрасная женщина.

Через день или два около часу дня мне в дверь постучали. На крыльце стоял художник, Монти Рифф, – так он меня известил, во всяком случае. Еще он сообщил, что я, бывало, надирался с ним вместе, когда жил на авеню Делонгпре.

– Я вас не помню, – сказал я.

– Меня Ди Ди привозила.

– А, правда? Ну заходите. – У Монти с собой была полудюжина пива и высокая статная женщина.

– Это Джоанна Дувр, – представил он.

– Я не попала на ваши чтения в Хьюстоне, – сказала она.

– Лора Стэнли мне про вас рассказала, – ответил я.

– Вы ее знаете?

– Да. Но я переименовал ее в Кэтрин, в честь Кэтрин Хепберн.

– Вы ее в самом деле знаете?

– И довольно неплохо.

– Насколько неплохо?

– Через день-два она прилетает ко мне в гости.

– В самом деле?

– Да.

Мы допили полудюжину, и я вышел прикупить еще. Когда я вернулся, Монти уже свалил. Джоанна сказала, что у него встреча. Мы заговорили о живописи, и я вытащил кое-что свое. Она взглянула и решила, что парочку, пожалуй, купит.

– Сколько? – спросила она.

– Ну, сорок долларов за маленькую и шестьдесят за большую.

Джоанна выписала мне чек на сто долларов. Затем сказала:

– Я хочу, чтобы ты со мною жил.

– Что? Это довольно неожиданно.

– Оно того стоит. У меня есть кое-какие деньги. Только не спрашивай, сколько. Я даже придумала, почему нам следует жить вместе. Хочешь, скажу?

– Нет.

– Во-первых, если бы мы жили вместе, я бы взяла тебя в Париж.

– Ненавижу ездить.

– Я бы показала тебе такой Париж, который бы тебе точно понравился.

– Дай подумать.

Я наклонился и поцеловал ее. Потом поцеловал еще раз, чуть дольше.

– Блядь, – сказал я, – пошли в постель.

– Ладно, – ответила Джоанна Дувр.

Мы разделись и завалились. В ней было 6 футов росту. До этого у меня бывали только маленькие женщины. А тут странно – докуда ни дотянись, там еще и еще. Мы разогрелись. Я подарил ей 3 или 4 минуты орального секса, затем оседлал. Она была хороша – она в самом деле была хороша. Мы подмылись, оделись, и она повезла меня ужинать в Малибу. Рассказала, что живет в Галвестоне, Техас. Оставила номер телефона, адрес и сказала, чтобы я приезжал. Я ответил, что приеду. Она сказала, что насчет Парижа и всего остального она серьезно. Хорошая поебка была, и ужин тоже отличный.