Акушер-Ха! Вторая (и последняя) - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Татьяна Юрьевна! Вас срочно вызывают в родзал!

– Э-э-э… – говорю я Ивану Ивановичу, – я позже зайду, потому что вот такая незадача, что им от меня надо, проклятым, от студентки четвёртого курса?

И краснею. Потому что стыдно мне стало его обманывать. Неплохой, чувствуется, мужик. А я тут с клоунадой своей.

– Издеваетесь?! – шепчет мне вслед Иван Иванович. – А ещё врачи!!! Сколько можно ржать, когда же меня уже выпишут?!

Иду и думаю, с чего бы это над ним ржать? Лётчик. Производственная травма. Упал. Пойду к Пете статью забирать с сопроводиловками, уточню. Негоже как-то, ещё и меня подставил.

Оказалось, что Иван Иванович Иванов очень любил заложить за воротник. Как назакладывается вдоволь, жена давай его пилить, мол, корова не доена, дети не кормлены, конь не валялся, а ты пьёшь, скотина! Особенно доставала она его верёвками для белья. Мол, у всех есть, а у них – нет! И так она достала его этими бельевыми верёвками, что не вынесла душа поэта – пошёл верёвки справить на лоджию. Как раз после бутылки водки. Самое оно, да. Дверью в комнату – бах! Дверцей на лоджию – хлоп! И – верёвки делать. И жену перед этим по матушке. Она и обиделась. Ну и пусть делает эти верёвки, наконец, раз такой противный и никчемный!

Делает и делает. Час делает. Другой делает. Она в комнату – ни-ни, ни ногой. А уж тем более – на лоджию. Обида потому что. И вообще – принципиальная позиция.

К исходу третьего часа к ней в дверь звонят. Незнакомка.

– Я, – говорит незнакомка, – полдома обошла, пока мне сказали, что это именно ваш муж там пьяный валяется. Дело в том, что уж не знаю, пьяный он или нет, а только на сей раз он валяется, потому что я самолично видела, как он упал с шестого этажа. Аккурат с вашей лоджии. Сорвался. Я как раз напротив живу.

А жена уже в отключке, собственно. Незнакомая соседка из дома напротив всем сразу «Скорую» и вызвала. У мужика – всего лишь ссадины, царапины, ну и селезёнку удалили.

А почему все в отделении смеялись начиная с заведующего? Ну, во-первых, потому что все врачи идиоты. Во-вторых, потому что Иван Иванович всем перво-наперво, от фельдшера «Скорой помощи» до заведующего отделением сообщал, что он – лётчик! И ему очень стыдно, потому что никогда он ещё так неудачно не приземлялся.

Все и хихикали.

А он взаправду лётчиком оказался. Только-только комиссовали по состоянию здоровья.

Так что и этот полёт его был удачный, без второго слова, что бы он там ни говорил. Он на верёвках ниже живущих соседей спружинил. Профессиональную подготовку не пропьёшь. Вот так.

Про деньги

Давным-давно, когда известный питерский художник Камаев писал одну церковь много-много-много раз с целью обогащения, я бесцельно работала в родильном доме и не пила ничего, кроме растворимого кофе, да и тот воровала у заведующего, потому что была нищим дежурантом, а мой натуральный кто-то позаимствовал из ящика стола ещё до того как я спёрла кофе заведующего.

Была обычная пятница, обычный вечер, падал обычный для наших широт снег, и если утром и днём мне было ещё ничего, то к вечеру навалилась страшная вселенская тоска. Дело в том, что перед уходом на работу я поругалась с мужем.

Я сказала ему:

– Мне надоело ходить на эту работу! Там плохо и ужасно! Там в дежурку вваливается кто и когда захочет, а от хлоргексидина у меня скоро отсохнет кожа на руках. А начмед орёт, а заведующий – сволочь, а бабы – дуры, и вообще я устала-устала-устала! Женщина не должна работать по ночам! По ночам женщина должна спать, а если не спать – то не женщинам во влагалище руки совать, а наоборот, чтобы ей. И вовсе не руки. И уж точно не женские. И совсем не в резиновых перчатках девятого размера, потому что у меня седьмо-о-о-ой! – и я зарыдала в финале тирады для пущего эффекту.

И что вы думаете? Он стал меня успокаивать? Как бы не так! Эта бесчувственная груда мышц ответила мне:

– А и увольняйся, Масик! Всё равно от твоей работы толку никакого. Ну, в смысле, материального, – тут же поправился он, поглядев на моё выражение лица. – Нет-нет, если тебе нравится, можешь и дальше получать моральное удовлетворение, но если ты устала, то и слава богам.

– Ага! Значит, ты считаешь, что я ничего не зарабатываю-у-у-у! – завыла я, вконец разобидевшись. Потому что женщины, когда жалуются, ждут от мужчин не подтверждения дерьмовости бытия-жития, а слов поддержки и ободрения.