Жизнь удалась - Рубанов Андрей

– У вас очень красивый шрамик.

– Сомневаюсь.

– Поверьте на слово. Я мужчина, мне виднее.

– Так не бывает, чтобы шрам не портил лицо.

– А лицо для женщины – не главная часть тела.

– Вот как.

– А вы сомневаетесь? По-моему, это очевидно. Лицо можно нарисовать. Есть множество дур, которые годами сидят перед зеркалом, доводя до идеала свое лицо, но забывая об остальном.

– Какая же часть тела – главная?

– Спина, естественно, – сразу ответил незнакомец.

– Впервые слышу.

– Тут и обсуждать нечего. Нет более захватывающего зрелища, чем женщина с декольтированной спиной. Красивые женские спины – большая редкость. На спине, словно на стенке, висит все остальное. По спине можно определить здоровье и характер. Это не мое мнение. Вот в Японии женщины носят платья с закрытой грудью. До горла. Но чтоб лопатки были обязательно напоказ…

Ловкий, подумала Марина. Пытается вызвать к себе интерес. Не прошло и минуты, как мы уже беседуем о женских прелестях. Хотя даже и не познакомились. Не иначе, плейбой. Дамский угодник. Непринужден. Чисто одет. Белая рубаха. На меня не смотрит. Нет – смотрит, конечно. Но – боковым зрением. Еще бы не смотрел. Я сегодня в порядке.

– У вас, как я поняла, глубокие познания, – сказала она, стараясь подбавить иронии, – по части женской привлекательности.

Он рассмеялся.

– Вовсе нет. Я просто пытаюсь вызвать к себе интерес. Изображаю плейбоя…

Смотри-ка, мысли прочел, подумала Марина.

– На самом деле я скромный. Даже стеснительный. Опыта мало.

– Что-то не верится. Хорошая машина, хорошая одежда…

– Машина – это да, – равнодушно сказал он. – В хорошую машину, бывает, девчонки сами прыгают…

– Вот видите.

– …только я таким девчонкам не верю. Сегодня она в мою машину прыгнет, завтра увидит машину получше моей – перепрыгнет туда.

– Значит, вас интересуют особенные девчонки?

– Девчонки меня вообще не интересуют. Мне нужна одна девчонка. В единственном числе. Моя.

– Это трудно. Найти одну свою.

– Извилист путь и долог, – нараспев произнес незнакомец. – Легко ли муравью меж тысячи иголок найти одну свою? Я найду. Это несложно. Надо искать, и она найдется…

– Давно ищете?

Он посуровел, и вдоль его виска обозначилась фиолетовая ниточка.

– Неважно. Давайте лучше говорить не обо мне, а о вас.

«Я тоже ищу одного-единственного», – хотела сказать Марина, но вовремя остановила себя. Еще даже и не познакомились, а тут такие откровения. И вполне возможно, что и не познакомимся. Во всяком случае, лично я не рвусь знакомиться. Хватит уже этих знакомств и катаний в больших машинах с мягкими диванами. Мама права. Пора перебеситься. Взять перерыв. Дома посидеть. Поступить в институт. За ум взяться. А парень интересный. Не дурак, не пошляк. Культурный. Стихи читает. Слишком нарядный для буднего дня – но видать, у него стиль такой. Чтоб отличаться от большинства. Все, значит, в кожаных куртках – а я буду в белой рубахе и пиджаке…

Тем временем слишком нарядный продолжил саморазвенчивание:

– Кстати, машина не моя. Компаньона.

– Как же вам человек доверил такую машину?

– Доверяет, вот и доверил. Мы с ним вот так.

Он оторвал руки от руля и сцепил в замок указательные пальцы.

– Такую машину, – честно сказала Марина, – я бы никому не доверила. А ездила б только сама. Что мое – то мое.

– Да. Понимаю. Я всегда считал, что частную собственность придумали женщины. Они от природы бережливы и осторожны.

– И правильно! Так и нужно.

– И еще. Женщины никогда не бывают щедрыми.

– Похоже, вы скрытый женоненавистник.

– Нет. Это я в свой образ романтики подпускаю. Намекаю, что в бурном прошлом женщины доставляли мне страдания.

– А на самом деле? Не доставляли?

– Не скажу.

– Я догадаюсь, – сказала Марина, – как было. Вы ждали от женщины щедрости – а она ее не проявила, так?

– Щедрости от женщины я жду в особых обстоятельствах. В интимных.

– Ах, вот оно что.

– Да. И бывает такое только в одном случае. Когда двое любят друг друга…

Марина, наконец, решилась рассмотреть повнимательнее своего нового знакомого (кстати, пора бы уже и познакомиться) и, отбросив стеснение, повернулась – и вздрогнула. Его профиль, секунду назад правильный, вдруг резко деформировался, угол рта поехал, от него к уху пошли полукругом морщины; сидящий рядом культурный и улыбчивый молодой чело век оскалился, подобно волку. Миг – и гримаса крайней досады исчезла.