Жизнь удалась - Рубанов Андрей

– Еще один вопрос…

– Пожалуйста.

– А Бог есть?

– Для тебя, дорогой, здесь все найдется. И Бог, и Суд, и все остальное. Если есть желание, можем начать прямо сейчас.

– Что?

– Суд.

Матвей опять испытал ужас и содрогнулся бы, если бы имел тело – но не было тела; хладное, распластанное, оно лежало сейчас в какой-то грязной широкой комнате на обширной, неопределенного цвета поверхности, омерзительное в своей наготе, синевато-зеленоватое, раздутое, рот оскален, и видны неровные желтые зубы. Двое в клеенчатых фартуках – старый и молодой – неторопливо прохаживались вокруг.

– Суд! – выкрикнул Матвей так громко, как только мог. – Суд!!! О Господи! Я не готов! Рано, рано! Почему сейчас?! Мне нужно время!

– Зачем?

– Как «зачем»? Что значит «зачем»? С мыслями собраться! Подготовить ответы!

– А ты разве не подготовил ответы заранее? Все-таки тридцать девять лет прожил.

– Я же не знаю вопросов! – возопил Матвей в смятении.

– А вопросов и не будет.

– Какой же это тогда Суд??!!

– Страшный. Какой же еще.

– Но я не страх испытываю! Это больше чем страх, гораздо больше! Я не могу, я немею, я… я в шоке! Я не способен! Давайте отложим! Перенесем! Я не в состоянии защищаться! Понимаете, есть такие поступки, они внешне, со стороны, выглядят как явный грех, непростительный, но их можно объяснить, привести аргументы в оправдание… Все можно объяснить, все! Но только не сейчас! Умоляю!

– А когда?

– Не знаю! Вам виднее! Я тут впервые, в конце концов!

Установилось молчание. В этот момент – когда утихли все звуковые вибрации – Матвей ощутил предельное одиночество, но тут звук появился опять, и ему стало легче. Он понял, что в его состоянии лучше говорить на любые, пусть самые неприятные темы, общаться с кем-то, пусть невидимым и неизвестным, нежели молчать и ничего не слышать.

– Ладно. Сменим тему. Что ты видишь сейчас?

– Свое мертвое тело. Только чем я вижу, если глаз у меня нет?

– А ты не видишь. Или видишь, но не глазами. Ты просто летаешь вокруг, тоскуя по своей привычной оболочке – эта тоска и есть твое зрение. Кстати, как она тебе? Оболочка? Твое мертвое тело?

Матвей мучительно стал подыскивать и наконец нашел нужное слово:

– Оно… оно безобразно. Непонятно только, почему такой вид… Зеленое, раздутое…

– Ты скончался в неудобное время в неудобном месте. У людей, находившихся рядом с тобой в момент твоей смерти, проблем и без тебя хватает. Тебя везли всю ночь. Подальше от дома, где все произошло. Выбросили в глухом болоте…

– Гады.

– Да брось ты. Какая теперь разница?

– И все-таки. Зачем они так со мной? Как с собакой… Все обезображено… Это вообще я или не я? – Матвей напряг зрение. – Не похож! Это не я! У меня пальцы на руках длиннее! И грудь не такая волосатая! Это не я! Я не умер! А что за люди вокруг меня?

– Работники морга.

– Мужики! – опять закричал Матвей. – Это не я! Я не умер!

Санитар – тот, что был помоложе, очень бледный и некрасивый, сам отдаленно смахивающий на покойника, – вздрогнул и пробормотал:

– Опять я что-то слышал.

Старый хмыкнул и неторопливо вытащил из-за фартука сигареты.

– Поработай тут с мое – каждый день будешь что-то слышать. Лично я давно уверен, что все они… ну, не до конца мертвые. Кто-то шевелится. Кто-то вздыхает. Глюки. Воображение играет…

– Это не я! – исступленно кричал Матвей.

– Успокойся, – ответили ему. – Кстати, сейчас твоя жена придет. Она тебя опознает. Сам во всем убедишься…

– Не опознает! Потому что это не я. Я не умер! Я живой. Я не хочу… Я хочу жить!!! Я не хочу в морге лежать…

– Ты уже там. Вернее, не ты, а твое тело. Что, оно тебе не нравится?

– Нет.

– Оно безобразно?

– Да.

– Думаешь, оно выглядело лучше, когда в нем была жизнь?

– Конечно.

– Уверен?

– Да!

– Тогда полюбуйся на себя живого.

Теперь Матвей увидел самого себя, деловито выскакивающего из стеклянных дверей то ли банка, то ли офисного центра – кейс в руке, другая в кармане брюк. Вот он поднял голову, вот можно различить выражение лица… Очень похож на меня, подумал Матвей, но явно не я. Сходство, конечно, необычайное. Прическа, одежда и кейс такой же… Походка и все жесты в целом близки к оригиналу… Лицо практически неотличимо…

– Это я? – с изумлением спросил он.