Небесная подруга - Харрис Джоанн

Несколько секунд Элис пристально смотрела на Менезиса.

– Он видел Рэйфа и Джаву, – сказала она.

– Не знаю, что он видел, – ответил Менезис. – Думаю, теперь вам ясно, почему я не могу помочь. – Он покачал головой. – Будь проклята эта рукопись.

– Послушайте, – взмолилась Элис, – неужели вы не понимаете? Никто другой помочь не в силах. Вы единственный, кто мне поверит. Вы знали Дэниела. Вы знали доктора Прайса. Вы должны помочь. Если Дэниел был прав, то Джинни – это Розмари.

– Я ничего не хочу знать, – холодно ответил Менезис. – Я врач. Я лечу больных и делаю это хорошо. Но я знаю пределы своих возможностей и не стану вмешиваться в эту историю. Я узнал достаточно, больше не желаю, а если и узнаю, вряд ли буду вам полезен.

– А если она убила Дэниела? – убеждала его Элис. – И Джеффа Прайса? На что еще она способна?

– Я ничего не знаю! – Его голос почти сорвался. – И не хочу знать!

– Если она взяла на себя труд отыскать Джеффа Прайса, – не сдавалась Элис, – не боитесь ли вы стать ее следующей жертвой?

Менезис долго молчал.

– Я ничего не могу обещать, – наконец произнес он.

– Но вы подумаете над этим?

Он пожал плечами.

– Оставьте мне рукопись. Хочу прочитать ее от начала до конца. Но не ждите ничего больше: если я помогу вам, то лишь в своих собственных интересах. Никакого отношения к моей практике это иметь не будет. Договорились?

Элис кивнула.

– Хорошо. – Она достала из сумки ящик и извлекла оттуда рукопись. – Я позвоню завтра?

Менезис кивнул, но предупредил:

– Не питайте лишних надежд. Скорее всего, я ничем не смогу вам помочь.

Затем он решительно протянул руку к полке, висящей над его столом. Там стояло множество старых книг.

– Можете взять вот это. Уверен, вам будет интересно.

Элис взглянула на обложку и улыбнулась. Это была работа Дэниела «Небесная подруга. Исследование архетипов в творчестве прерафаэлитов». Быстро пролистав книгу, Элис отметила, что в ней нет иллюстраций, не считая черно-белой репродукции на обложке (небрежный набросок авторства Бёрн-Джонса – его собственная небесная подруга, Мария Замбако). Элис прижала том к груди, не веря счастью – она все-таки заполучила эту книгу!

– Спасибо! – сказала она. – Большое спасибо.

Менезис криво улыбнулся.

– Я прочту рукопись. Больше ничего не обещаю, – напомнил он.

Элис улыбнулась и кивнула. Доктор встал и аккуратно положил рукопись в большой бумажный конверт. Пожимая на прощание руку Менезиса, Элис старалась не выдать своих чувств; но тревога, давившая на сердце и не позволявшая глубоко вздохнуть, унялась. Как будто запертая в груди маленькая птичка проснулась и неуверенно запела.

Один

Я не мог поверить, что он не замечает печати вины, так ясно проступавшей на моем лице. На один бесконечный миг мне почудилось, что мы молчим, объединенные общим знанием. Голова кружилась, когда холодные глаза инспектора выжидающе, оценивающе взирали на меня. Затем я понял, что это лишь паранойя, и стал играть прежнюю безыскусную роль. Да. Я это сделал. Я объявил войну свету.

– О, инспектор Тернер! – произнес я. – Не ждал вашего визита. Извините, я не сразу припомнил ваше имя.

Со щепетильной вежливостью инспектор приподнял шляпу. Я распознал этот прием: Тернер хотел, чтобы я говорил как можно больше и что-нибудь выболтал. Я улыбнулся.

– Входите. Я только что сварил кофе.

– Не откажусь, – отозвался Тернер.

Я впустил его, и он окинул взглядом комнату, уделив особое внимание неубранной постели, погасшему камину и рядам книг на полке, висящей у камина.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил я. – Рад, что вы зашли.

Он взглянул на меня с легким интересом.

– Хотел поблагодарить за то, что вы поддержали меня в прошлый раз, – пояснил я искренним и слегка смущенным голосом. – Понимаете, я был не в себе. Такое тяжелое потрясение, а я недавно оправился от тяжелой болезни. Спасибо, вы помогли мне это пережить.

Чтобы не переиграть, я повернулся к раковине, сполоснул кофейную чашку и взял кофейник. Я ждал, что инспектор сообщит, какое у него дело. Но он молчал. Я налил кофе, поставил чашку на блюдце, открыл коробку с печеньем. Тернер взял два песочных колечка с глазурью. Он методично макал их в кофе все с той же серьезной созерцательностью, и я невольно призадумался: может быть, опасность существует только в моем воображении? Затем я осознал, что эта методичность – тоже прием: инспектор посматривал на меня из-под ресниц, ожидая, не расколюсь ли я.