Порок сердца - Соя Антон

Как я понимаю, про то, что Катя в монастыре, Лена узнала непосредственно от вас. Это ужасно, отец! Узнав, где теперь Катя, подлая ведьма стала рассматривать ее уже не как соперницу, а только лишь как донора сердца. Она пугала меня тюрьмой, Павловым, смертью, требуя несчастного случая на монастырской стройке. Я должен был убить ее сестру и пересадить ей сердце «этой тупой никчемной наркоманки», «ну, пусть ей кирпич на голову на стройке упадет», — говорила она. Молча перенося эту муку, я скрывал эту грязь ото всех, в том числе, и от вас, отец. Несмотря на слабость своего характера, я держался до конца, даже когда Лена выдвинула мне ультиматум с конкретным сроком. Срок этот истекал как раз в тот страшный февральский день. Да, я слабый человек. И это я написал тогда гадкое письмо Павлову. Я надеялся, что как бы ни была плоха Лена, на крайние меры она не пойдет, но страх за Катю толкнул меня на эпистолярный «подвиг». Так вот в тот самый день Лена наконец поняла, что в этот раз у нее не получится запугать меня, и решилась на самую страшную подлость в своей жизни. Она пошла к вам, отец Пантелеймон, пошла к человеку, который любил ее так, что если бы ей было нужно его сердце, он бы своими руками вырвал его из груди. Я не думаю, что она просила вас убить Катю, она просто пришла прощаться, скорее всего, она сказала, что сегодня умрет, спасти ее может только сердце донора, которого, естественно, нет. А потом рассказала про Катю все те дремучие гадости, которые недавно так замечательно изложила в лжедневнике. Я думаю, что вы, отец, дрогнули, поддались наваждению и после ее ухода просто позвонили Кате, договорились о встрече и помчались на машине за донорским сердцем. Мне страшно даже писать об этих своих подозрениях. Я надеюсь, что, когда наваждение колдуньи спало, вы раскаялись. Но было уже поздно. Если все было именно так, то — Бог вам судья, если все это всего лишь мой бред, то прости меня, Господи. И вы, отец Пантелеймон, простите. Может, я просто сошел с ума от горя, ведь чертовка запросто могла вас оговорить, подозревая, что ее прослушивают? А может, после Лениной клеветы вы просто рванули к Кате, чтобы выяснить истину? Посмотреть ей в глаза, глянуть в дневник? И на скользкой трассе вас просто занесло, и Катя стала случайной, но такой необходимой Лене жертвой?

Ответа от вас мне никакого не надо. Сам факт того, что я осмелился усомниться в вас, отец Пантелеймон, пугает меня больше, чем возможная правда. Теперь я верю только Господу, и вера моя крепнет час от часу, несмотря ни на что. Ведь, что может более явно свидетельствовать о Его присутствии на небе, как ни козни дьявола на земле. А я-то уж их вкусил досыта, видел дьявола во плоти и даже убил его.

Я решил отказаться от всего, что у меня есть, и уйти в монастырь. Куда — не скажу, не ищите меня, я для вас не опасен. Я поменял внешность и имя. Спасать людей я больше не могу, не имею морального права. Квартиру свою и имущество я переписал на Вику, ей же оставляю Аню. Сердце кровью обливается, когда думаю, что, возможно, не увижу свою любимую дочурку больше никогда. Вика баба неплохая, дай ей Бог счастья и здоровья. Надеюсь, ее внук получит проклятое наследство Сальваторес. Ну все, отец, не поминайте лихом. Храни вас Бог.

P. S.: Да, совсем забыл по поводу Жениного йенга. По-моему, Лена отрезала его на всякий случай — не была уверена, что останется живой, ну и полоснула бритвой, чтоб не достался никому. И еще. Тогда, после проклятой операции, вы поселили в меня дурацкую иллюзию, что из Лены можно будет «воспитать» Катю. Окститесь отец, не мучайте Ольгу, мне кажется, ваши опыты зашли слишком далеко! Хотя какое я имею право осуждать вас — двойной убийца, не сберегший Катю, хирург-расстрига. Может быть, все мои подозрения против вас, лишь грязные инсинуации, желание видеть в вас такую же тварь дрожащую, как и я. Хотелось бы верить. Простите меня, но я просто не мог не поделиться всем этим с вами.

Всех благ.

Г.Д.

pant@mail.ru — drosd@mail.ru

25.01.2007 7:05

Знаю, Гриша, ждешь ты этого письма, как ты не хорохорился бы. Что ж делать? Долго я сомневался, отвечать ли на твои бредни. Вот, решился наконец. Раз назвали меня в честь покровителя всех болящих как телесными, так и душевными болезнями, значит, и такой твари, как ты, нельзя мне отказывать в милости. Кажется мне, что письмо твое вовсе и не мне предназначалось, а тому, кто рядом с тобой сидел, когда ты его набирал. Так ведь? Господь все видит и знает и воздаст тебе по делам твоим. А я лишь ужасаюсь в очередной раз глубине стремнины, что в твоей душе бурлит. Мало тебе, что ты в очередной раз человека жизни лишил, тебе еще и меня замарать понадобилось. Понимаю я, что провокация это, но отвечу все равно. Лену мы отпели, как полагается. Любил я ее, что греха таить. Но с тех пор, как женился, и думать о ее прелестях забыл. Вернулись они с Павловым в город, тяжело было мне, но вера помогла. И Ольга помогла.