Порок сердца - Соя Антон

— Ну вот, узнали мы правду, и что ж нам теперь с этой правдой делать? — развел руками Григорий, — как мы с ней жить-то будем?

— А как жили, так и будем, — безапелляционно заявила Катя, — ничего менять не надо, облегчили души — и хорошо. Без правды, может, и легче жить, но с ней — честнее. А болтать тут вроде никому резону нет. У каждого в шкафу скелетов немерено.

— Мы теперь — одна семья. Все друг про друга знаем, — отец Пантелеймон обвел всех присутствующих мудрым взглядом, — надо нам общаться больше, чаще видеться.

— Может, общину создадим? Бывших грешников? — предложил Григорий.

— Ага, с общаком нах.

— И с оргиями по субботам, — добавил Женя.

Отец Пантелеймон укоряюще покачал головой:

— Ну вот, до чего договорились, греховодники.

— Ну раз у нас такая дружная семья образовалась, у меня для вас есть еще одна новость, — подала низкий голос Вика и привлекла всеобщее внимание, — у нас тут за столом сегодня — одни сестры. Я тоже — Сальваторес.

— О Господи! — Григорий перекрестился.

— Силен бродяга-Папаген, — Павлов заржал, — переборчик нах, такого даже в индийском кино не бывает.

— Чего-о-о-о? — Женя не мог прийти в себя от изумления.

— Виктория, — обратился к ней отец Пантелеймон, — грешно смеяться над нами в этот час, когда наши души и так разбиты, а головы в тумане. Геннадий на исповеди предсмертной ничего о тебе не говорил.

— Не мог он сказать — матери поклялся, что никому и никогда. Но рано или поздно все равно бы вылезло. Да, ваш Папаген был мужем народной артистки, правда, очень недолго. Да, мать вычеркнула его из нашей жизни, и за дело, так что даже Женя не в курсе. И я-то узнала об этом, только когда паспорт получала. Да сразу и забыла. Прощаться с ним не поехала, хотя он звал. Наверное, зря. В общем, я одна законная Сальваторес — со свидетельством о рождении — так что привет, сестрички.

— Да, жаль — мне выпить нельзя, — задумчиво произнесла Катя.

— А мне так просто необходимо. — Григорий завертел по сторонам головой в поисках подходящей посуды.

— Викус, теперь мне в тебе многое понятно. — Женя все еще был изумлен.

— Что ж, сестра, — поприветствовала ее Ольга, — добро пожаловать в семью.

Павлов, вставая, буркнул себе под нос:

— А в семье — одни уроды, нах.

— О Господи, всемилостивый, какие же еще открытия нам готовишь? — Отец Пантелеймон встал и всплеснул руками. — Друзья мои, не смею вас больше задерживать.

ГЛАВА 8

Квартира Дроздецких. Спальня Лены-Кати 17.01.2007 12:00

Катя была в квартире одна. Она приняла лекарства, но не стала ложиться, разделась донага, села к трюмо и, пристально вглядываясь в свое отражение, медленно заговорила:

— Я Катя? Нет! Я Лена. Лена Павлова! От любви до ненависти один шаг, но когда бежишь, шагов не считаешь. Всю жизнь я бегу как гончая: уши прижаты, нос по ветру, хвост, правда, задран, как у шалавы. Да, это я — сука Павлова, когда этот подонок рядом, я готова подползти к нему на четвереньках и потереться о ногу. Даже зная, что опять получу по морде кулаком, зато как сладко он будет потом рыдать и лить горячие слезы на мою заштопанную грудь. А Павлов сдал. Сильно сдал. Третья ходка не шутка, может, воздух Испании пойдет ему на пользу? Не знаю, не знаю, у суки Павловой сейчас богатый выбор. Во-первых, верный пес Гриша — хороший мальчик, маститый хирург, опять же держит язык за зубами. До самой смерти будет молчать, не напоминать о том, как заделал мне ребеночка за деньги. Правда, глуповат. Во все поверил. Хотя нет, это я такая умная и коварная. Ведь все, все поверили. И поп, и даже эта мегера Вика. Сестричка старшенькая. Нет, надо это прекращать. Мало того, что у нее мой ребенок, так она еще и моя сестра. Если бы не моя дорогая вилла, греющая Катино сердце, я б, ей-богу, опять поехала в Коламск и воткнула осиновый кол в могилу Папагена — это ж надо устроить такой цирк. Хорошо, хоть Женька не из его породы. Зато этот кобелек перетрахал почти всех сестричек Сальваторес! Катя, Лена, Вика, интересно, попадья в моем обличье его не попользовала, не признается ведь. Вот кого надо брать в Испанию — Женю и его верного «солдата». Да, Ольга перепугалась капитально, когда я ей на пальцах показала, как она Катю «задавила», а вот нечего было зариться на чужое счастье. Ничего, недолго ей осталось мучиться, скоро я ей помогу. Амнезия штука полезная, как оказалось. Хотя если бы пес Павлов не вогнал меня в кому восемь лет назад, я бы уже лет шесть кутила на фазенде. Но скоро наступит этот день. Ei dfa que me quieres^[37]… Моя Испания, скоро мы увидимся!