Порок сердца - Соя Антон

Григорий казался немного настороженным, на все ее тирады отвечал односложно и довольно холодно, но Катя настолько горела, что не замечала этого. Да и ничто не могло ее сегодня остановить. Она была самым счастливым человеком на свете и хотела, чтобы и Григорию передалась хоть крупица этого счастья.

Все их объяснение закончилось, как безумно хотелось Кате, в постели. Когда жена заснула, Гриша еще немного полежал и пошел на кухню. Он долго молился, а потом сел пить водку. Он сидел, пил в одиночестве и плакал до утра. Когда пить было уже нечего, он встал и вернулся в спальню, где мирно спала Катя. Он присел на кровать и долго смотрел на ее безмятежное лицо. Григорий поднял перед собой руки и посмотрел на них. Пальцы слегка подрагивали. Тень от рук тихо легла на Катину шею. Гриша испуганно убрал руки и быстро лег под одеяло.

Часть VI. КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ

ГЛАВА 1

Квартира Дроздецких 13.01.2007 23:50

По телевизору смотреть было нечего — по всем каналам шли повторения новогодних программ. Но спать не хотелось, было приятно посидеть перед телевизором, обсуждая давно примелькавшихся артистов. Вся семья Дроздецких была в сборе, и по просьбе Ани они смотрели праздничный концерт, в котором звездная грядка, угодная Первому каналу, разбилась на дуэты. Звук в телевизоре перекрывался грохотом петард, из окна их гостиной открывался прекрасный вид на салют. В квартире царил праздник — кругом висели гирлянды, в гостиной стояла нарядная елка, всюду стояли разноцветные толстые свечи, которые жгли во время Нового года. Внезапно погас свет.

— Ну вот, на моей любимой песне Сереги и Жирика. — Девочка ужасно расстроилась.

— Сейчас включат, не бойся, — подбодрил Аню отец.

От нечего делать, Катя встала с дивана — не сидеть же в темноте — и пошла по квартире зажигать свечи. Стало довольно светло. В квартире воцарлась тишина, только зловещий треск петард и ракет долетал с улицы. Зазвонил городской телефон, Гриша взял трубку.

— Да, спасибо, у нас все нормально. — Он положил трубку на место. — Это с пульта охраны, у них там сработало, но они знают, что у нас авария. Как неудачно. Ладно, доча, иди спать. Похоже, это надолго.

Катя, почувствовав в голосе мужа небольшое волнение, подошла к нему поближе:

— Не расстраивайся милый, я люблю свечи.

Аня, придумав себе занятие, поднялась с дивана.

— Пойду, хоть в калейдоскоп поиграю, с фонариком. — Она медленно побрела в свою комнату, с сожалением взглянув на выключенный телевизор.

На лестнице послышался какой-то шум.

— Похоже, кто-то в лифте застрял, — усмехнулся Григорий.

— Бедняга. — Кате стало жалко узника.

Они переместились в спальню. Катя разделась и при свечах села у трюмо — медитировать на ежедневном психотренинге.

— Я Катя, Катя Дроздецкая…

Григорий подошел к балкону, чтобы рассмотреть непрекращающийся салют. В этот момент дверь балкона с грохотом распахнулась, и в спальню, вместе с холодом и снежинками, ввалился раскрасневшийся Павлов, весь в снегу, с перекошенным лицом и пистолетом в руке. Быстро оценив ситуацию, он ударил стоящего рядом Григория рукояткой пистолета по голове. Тот схватился за голову и со стоном осел на пол у балконной двери, где и замер надолго, почти потеряв сознание. Когда он попытался подняться, Павлов вновь замахнулся на него пистолетом.

— Тихо, доктор нах, а то порешу ее раньше времени.

Катя, замерев от страха, замолчала, сидя на своем месте, вжалась всем телом в кресло, боясь даже повернуться к налетчику. Почти все свечи в комнате погасли от ворвавшегося ветра. Полумрак озарялся яркими вспышками салюта.

Павлов обратился к Кате, оставив Григория в покое:

— Ну привет, Лена. Я пришел.

Она, так и не обернувшись на голос, сидя перед зеркалом, поежилась от жуткого холода.

— Я Катя, Катя… Гриша, скажи ему!

— Хороша сучка, — Павлов подошел поближе к Кате и заглянул ей в лицо, — если б не знал, поверил бы, что Петрова. Пластика, мать ее нах. Так, хирург?

Ответа Григория не последовало, он так и сидел, обхватив голову. Только Катя опять начала свою молитву:

— Я Катя, Катя…

— Что, заело? — Павлов зло оборвал ее на полуслове. — Чертова кукла! Кончай косить под дуру нах. Один раз развели, как лоха, второй раз не получится нах.

— Прекрати орать, придурок, — от крика Павлова Григорий пришел в себя, — она больна, ничего не помнит благодаря тебе.