Месть обреченного - Гладкий Виталий Дмитриевич

Славка посмотрел на меня с недоумением.

– Ты чем-то недоволен? – спросил он.

– До чего ты догадливый человек. Жаль только, что в твоей башке вместо мозгов солома.

– Какая муха тебя сегодня укусила!?

Я чувствовал, что меня понесло, но не мог остановиться: – Полномочия, возможности… Ды ты представляешь, куда нас задвинули?! – Представляю. – Ни хрена ты не знаешь! Пацан… – Ну вот, ты опять завелся…

– Не опять, а снова. Если до сих пор мы ловили обыкновенных убийц, насильников, маньяков и прочая, у которых за душой обычно ни гроша (за редким исключением), то теперь нас спустили с цепи на денежных мешков и их приспешников. – Так ведь это здорово! Давно пора за них взяться.

– Чудак человек… Слава, у них клыки подлиннее, нежели твои пальцы. Мало того, что они могут купить всех нужных людей с потрохами, так еще и имеют возможность чересчур прытких ищеек совершенно спокойно и бесследно спустить в унитаз, притом чужими руками. Усек, дурашка?

– Усек… – Баранкин помрачнел.

– Вот и смекай, куда нас засунули.

– Так что нам теперь делать? – с жалким подобием улыбки, напоминающей бледную тень от недавнего сияния, спросил Баранкин.

Он воззрился на меня с таким видом, будто я был по меньшей мере древним вещуном-прорицателем, восставшим из степного кургана.

– А я откуда знаю?

– Но ты ведь мой шеф.

– Был. До сегодняшнего дня. А как будет завтра… – Я развел руками.

– Может, откажемся… – сказал Баранкин с несчастным видом.

– Поздно, Анюта, поздно, ревком закрыт, пожалуйте на фронт, барышня. Нас с тобой, сам понимаешь, никто и спрашивать не будет. Поэтому мой тебе совет – не спеши заводить наследника.

– Почему?

– Все очень просто, дружище: купить нас невозможно, свое дело мы знаем туго, работать будем без дураков, а значит, вскоре кому-нибудь встанем поперек горла. Финал нарисовать? – Уволь… Не нужно.

Лицо Славки стало мрачным и задумчивым.

– Хватит меня пугать, – наконец сказал он решительно. – Я тоже хорош… начал труса праздновать раньше времени. – Это не трусость, а инстинкт самосохранения.

– Брось… Твои слова не более чем казуистика. Не знаю, как ты, а я подчинюсь приказу, – сказал решительно Баранкин. – Ну а я – тем более. – Так в чем вопрос?

– Вопрос в моей слабохарактерности. Начальства я боюсь как черт ладана, а потому спорить с ним не намерен. Подставлю безропотно шею под новый хомут и буду тащить воз, пока копыта не отброшу. Что поделаешь, таков удел мента. Служба… Ты сейчас куда?

– Туда же, куда и ты. Сдавать дела.

– Мать честная! – схватился я за голову. – Ведь мне для этого и месяца не хватит. Там у меня такое творится, что сам нечистый ногу сломит.

– Вот и воспользуйся моментом быстренько сбагрить все как есть. К работе в новом отделе приступаем завтра. Все оргвопросы – на контроле у генерала. Так что задержать нас не смогут ни под каким соусом.

– Единственная радость за сегодняшний день…

К вечеру я был свободен, как искатель приключений в дебрях Амазонки: делай что хочешь, иди куда глаза глядят и не думай ни о чем другом, только о еде.

А поскольку зов желудка стал таким настырным, что напрочь заглушил все другие человеческие инстинкты, я не задумываясь направил свои стопы в сторону предместья, где в небольшой скромной дачке жил мой бывший шеф Палыч.

После ухода из органов, он некоторое время маялся без дела, а затем, использовав старые связи, устроился на работу в исполком.

Палыч жил бобылем и готовил обеды сам, но так, что пальчики оближешь.

– …А что работа? Сижу сиднем с утра до вечера.

Иван Павлович достал из шкафчика бутылку настойки и вопросительно посмотрел на меня; я сделал невинное лицо и выразительно придвинул рюмку поближе.

Палыч с укоризной вздохнул, но все-таки наполнил ее как положено – по "марусин поясок". Себе он налил апельсинового сока.

Выпили мы не чокаясь.

Я едва не поперхнулся, когда настойка обожгла горло и покатилась раскаленным колючим шаром в желудок. – Уф-ф… Я поторопился запихнуть в рот маринованный огурчик. – Вот это да-а… Иван Палыч, рецептик не подкинете?

– Это можно… – с хитринкой ухмыльнулся он. – Но есть одна загвоздка.

Я с удивлением посмотрел на его засушенную физиономию.

– Какая загвоздка?

– Для того чтобы приготовить настойку… э-э… требуется много свободного времени. У тебя оно есть? – Скоро будет… Я помрачнел.

– Ты что, увольняешься?