Обреченный убивать - Гладкий Виталий Дмитриевич

Весь маршрут мною продуман и разработан самым тщательным образом. Кирпичи и решетка – мои вчерашние ночные труды.

Поднимаюсь по лестнице. Теперь главное проскочить незамеченным узкий коридорчик. Дверь, еще одна дверь… Комната-каморка. Ведра, тряпки, швабры – здесь ютятся уборщицы. Сейчас она пуста. Закрываюсь изнутри на задвижку. Нужно передохнуть и подготовиться.

Подставляю стул, взбираюсь на него, выглядываю в крохотное оконце под самым потолком. Лады, "наводка" не подвела: за столиком в нише сидит мой "клиент". Он в добром подпитии, хихикает.

Ему за пятьдесят, он чуть выше среднего роста, слегка располневший, в костюмчике французском тыщи на полторы, на левой руке перстень с черным бриллиантом. Шикует, кандидат…

Рядом с ним, покуривая длинные черные сигареты, кривляются две встрепанные шалавы, корчат из себя пай-девочек; видно, их, за неимением лучшего, подсунул моему "клиенту" со своего НЗ толстый барбосшвейцар.

Про девочек ладно, хрен с ними, а вон те два хмыря за его столиком, телохранители с тупыми рожами, – это да-а… Я пас этих бобиков неделю по городу, знаю все их ухватки. Серьезные ребята. "Перышки" и кастеты в карманах точно имеются. За "пушки" не ручаюсь, но подозреваю, что могли и их прихватить с собой.

А чего и кого им бояться? В ресторане все свои, все куплено и схвачено. Дежурные менты при встрече с моим "клиентом" едва не кланяются ему, губы до ушей растягивают…

Ладно, все это шелуха, время уже поджимает. Пора. И плевать я хотел на его дуболомов. Знал, на что шел. Десять штук за мякину не платят.

Интересно, что они там не поделили между собой – мой "благодетель" и этот шикунчик?

Надеваю черную вязаную шапку-маску с прорезями для глаз и рта, достаю наган из-за пазухи, сую его за пояс. Так удобней. Выхожу из каморки.

Коридор пустынен. Он ведет в кафетерий, который работает только днем. Еще одна дверь, дубовая, прочная, заперта. За нею слышен ресторанный гам и звуки оркестра. Ключ от этой двери у меня есть, добыл с великим трудом.

Приоткрываю дверь. Все точно, вот она ниша, за портьерой, рукой подать. В щелку виден мой кандидат в покойники с фужером в руках. Держит речь.

Извини, дорогой, времени у меня в обрез, доскажешь на том свете…

Достаю наган, рывком отдергиваю портьеру и выскакиваю перед честной компанией "клиента", как черт из табакерки. Стреляю в голову почти в упор. Два раза – для верности. Вполне достаточно.

Вижу, как дуболомы от неожиданности шарахаются в сторону, один из них валится со стула. Секунд пять-семь у меня есть в запасе, пока они очухаются, поэтому я спокойно возвращаюсь за портьеру и запираю дверь на ключ.

А теперь – ходу, ходу! Бегу по коридорам, спускаюсь в полуподвал. Вот и мой лаз. Выдираюсь наружу и бросаюсь в кусты. Снова бегу, не выбирая дороги.

Наконец впереди блеснул свет фонарей. Аллея. Прячу в карманы оружие, шлем, перчатки и неспешным шагом иду к выходу из парка.

Человек гуляет, вечерний променад…

– Эй, парень, дай закурить!

Компашка, человек семь. Расфуфыренные крали, раскрашенные, как индейцы сиу на военной тропе, и – один, второй… точно, четыре лба, два из которых росточком под два метра. Акселераты хреновы…

– Не курю, – бросаю на ходу и уступаю им дорогу.

– Как это не куришь? Ну-у, парень…

Начинается обычный в таких случаях базар-вокзал. Про себя матерюсь втихомолку: остолоп, нужно было кустами до самого выхода из парка чесать, а теперь стычки не миновать – сопляки на подпитии. Или накололись, что все едино.

Мне разговаривать недосуг, надо рвать когти отсюда, и поскорее, но они уже окружили меня, ржут в предвкушении спектакля. Эх, зеленка, молокососы…

Бью. Удары не сдерживаю, но стараюсь не уложить кого-нибудь навеки. Мне перебор не нужен, да и дерусь не со зла, а по необходимости; к тому же не за зарплату.

Все. Кончено. Один, сердешный, ковыляет в кусты, трое лежат. Кто-то из них подвывает от боли. Кунфу[1], детки, не игрушка…

Крали стоят в стороне, нервно повизгивают.

– Привет… – машу им рукой и исчезаю…

Двор, лестница, карниз… Немного побаливает рука: на тренировке ушиб, сегодня добавил. Ладно, до свадьбы заживет. Главное, заказ выполнен, десять тысяч в кармане.

Теперь мотать нужно отсюда на месяц-два. Но не сразу. Через неделю – в самый раз.

Закрываю окно, раздеваюсь. А все-таки устал. Чертовски устал. Спать…

На кухне бьют часы. Одиннадцать. И тут же в дверь моей комнаты забарабанила Хрюковна: