Обреченный убивать - Гладкий Виталий Дмитриевич

К сожалению, полет был очень недолгим, и я едва успел сгруппироваться, чтобы не воткнуться мордой в брусчатку.

Когда я, морщась от боли, поднялся на ноги, итальянец уже достал наваху и приготовился сделать в моей шкуре по меньшей мере на две-три дырки больше, чем меня наградила природа.

– Напрасно ты это делаешь, парень, – кивком указал я на грозное оружие испанских кабальеро. – Джентльмены так не поступают.

Нет, воистину у итальянских мафиози нет ни капли благородства! Невозмутимо выслушав мое замечание, бледнолицый урод сделал молниеносный выпад, и я с трудом увернулся от мастерски выполненного заковыристого приема, который, несмотря на весьма солидную подготовку в этом вопросе, мне не был знаком.

– Моб твою ять! – выругался я по-русски. – Вон ты как, говнюк хренов. Ну держись, чучело ушастое…

На этот раз я уже себя не сдерживал. Мне кажется, итальяшка так и не успел понять, почему вдруг задеревенела рука с навахой, а сердце неожиданно дало сбой, будто кто-то изнутри перекрыл кран аорты.

Глаза бледнолицего остекленели, и он осел на землю, как проколотый воздушный шарик.

Осмотревшись, я поторопился к Джоанне. Мне было совсем не жаль итальянца, душа которого в этот момент плавно махала крылышками в земном эфире, приближаясь к вратам ада.

Нельзя сказать, что я сейчас чувствовал радость или удовлетворение от мастерски выполненной ликвидации. Это обычная моя работа и даже не в экстремальных условиях.

В свое время, когда из меня, наивного, неуклюжего щенка, делали злобного и кровожадного пса-убийцу – в самом начале, – я не мог ни спать нормально, ни есть.

И тогда мой наставник, бывалый-перебывалый диверсант, человек-тень, фантом, участник огромного количества спецопераций почти во всех странах мира, своего рода легендарная личность в сверхзамкнутом мирке рыцарей плаща и кинжала, повел меня в анатомичку одного из закрытых медицинских учреждений…

Когда спустя два, три… а может, и все семь часов я вышел оттуда на свет ясный, то был близок к умопомешательству. И только стакан спирта, влитый едва не насильно в мою глотку наставником, вернул мне способность что-либо соображать.

"Я хочу, чтобы ты понял смысл нашей профессии, – эти его слова каленым железом вонзались в мой мозг, чтобы запомниться на всю оставшуюся жизнь. – Мы как те хирурги, которых ты видел в анатомичке. С одной лишь разницей: они отсекают злокачественные образования в человеке, а мы уничтожаем самого индивидуума, являющегося раковой опухолью на теле человечества. Но чтобы достичь высокого профессионализма, нужно много тренироваться, как врачи из анатомички; их вовсе не смущает то зрелище, что ты наблюдал, и не выворачивает наизнанку при виде крови, потому как высшая цель оправдывает средства к ее достижению. Возможно, в нашем случае этот тезис и несколько спорный, но, увы, весьма действенный и часто применяющийся. Человеческую природу не переделаешь, и не нам об этом судить…"

Больше на эту тему разговоров мы с ним не вели, а мой сон и аппетит из бунтовщиков вскоре превратились в верных и благонадежных слуг…

Джоанна сидела на мягкой подушке кресла как на иголках. Я плюхнулся рядом и тут же, не говоря ни слова, включил скорость.

Мой "мерс" взревел голодным тигром и рванул с места сразу под сто километров. – Ну?! Это был не вопрос, а крик ее души. – Все о'кей, киска… Мне почему-то не хотелось вдаваться в подробности моего небольшого приключения.

– Что значит – о'кей?! – взвилась Джоанна, будто ей кто-то воткнул гвоздь в мягкое место. – И я вам не киска! Киска, зайчик… бр-р! Вы просто невоспитанны, мистер… Олаф.

– Это есть… – благодушно согласился я и проворчал себе под нос, ухмыляясь: – Знала бы ты, дурочка, где я воспитывался и кто был моим наставником…

– Где "хвост"?

– Я его намотал на… в общем, у нас пока все чисто. Едем в гостиницу.

Джоанна злобно зыркнула на меня и демонстративно отвернулась.

За стеклами "мерседеса" мелькали обветшалые дома… черт бы их побрал! – орали лоточники, предлагая залежалый товар, лаяли бездомные псы, в крохотных кофейнях спорили и ругались завсегдатаи… в общем, кругом одни турецкоподданные.

Да что взрослые! Дети – и те турки.

Надоело… Домой бы сгонять, хоть на часок…

Эх!..

Киллер

Сидор был мрачнее грозовой тучи. Обессиленный, я валялся на койке после очередного марш-броска с полной выкладкой и мечтал побыстрее попасть под душ, чтобы смыть грязь, пот и маскировочную краску.