Как свежи были розы в аду - Михайлова Евгения

– Ага, – радостно подхватил Сергей. – Он мне вчера водку принес! Ой, извини, Слав, не хотел сделать тебе больно. Но я к утру такое на этого Антонова нарыл, пробы на туловище, которое сейчас находится на излечении, ставить совершенно негде. Только за изнасилования он привлекался раз пять, но не сидел ни разу: выкручивался. Похоже, угрожал жертвам, они отказывались от уголовного преследования. Понимаешь, это такой тип: за что его только ни пытались прихватить, он соскакивал. Вот Валек, как представитель самой гуманной профессии и решил воспользоваться его пробитой головой. Валь, это не ты его заказал?

– Плохая шутка, – резко ответил Валентин.

– Ты чего? – удивился Сергей. – А мне нравится.

– Вообще-то, веселые ребята, – строго сказал Земцов, – мы не обнаружили отпечатков Антонова в комнате Надежды Ветлицкой. Есть везде: в комнате Валентины, в прихожей, на кухне, в ванной… В комнате Надежды – ничего… Правда, домработница убирала, ее не предупредили, она, наоборот, постаралась до приезда наряда пол помыть, пыль стереть.

– Это несерьезно, – сказал Петров. – Отпечатки важны в детективном сериале. Опытный преступник как-нибудь сообразит. Тем более пол помыли. А придушить старуху такой амбал мог рукой, завернутой в шарф, взятый в прихожей. К примеру. А чьи отпечатки вы там нашли? Кроме Валентины и Нины.

– Да полно. Ну, внука, конечно. И множество – неизвестно чьих. Надежда привыкла к светским знакомым. У нее бывали люди, которые вели ее дела.

– На постели?

– Да, и на этой подушке, и на одеяле обнаружены не ее волоски, ворсинки не с ее одежды. Как объяснила Нина Гришкина, к хозяйке часто приходили очень поздно, она принимала людей, не вставая с кровати. Очень берегла свой покой…

– Добереглась, – скучно, словно бабка на скамейке, произнес Сергей. Земцов и Петров посмотрели на него, как на двоечника, который руку поднимает, чтобы глупость сказать.

– Слава, ты можешь перелопатить сотню знакомых Надежды Ветлицкой, взять у всех отпечатки, волосы, проверить алиби, пытаться отыскать мотивы, потратить на это годы жизни… – подытожил Петров. – Но если есть два человека, которые были на месте убийства, все равно придется выбирать из них. Хотя я, разумеется, не исключаю кого-то третьего. В таком случае это не убийство, а высший пилотаж. И ты до него до пенсии не доберешься.

– Спасибо.

– Не хотел тебя обидеть. Просто прошу меня проинформировать: собираешься ли ты расширять круг подозреваемых. Искать и проверять всех обладателей отпечатков в квартире, которая была одной из самых посещаемых в Москве. В этом случае я к тебе обращусь с требованием выпустить мою подзащитную под подписку о невыезде. Не могу согласиться с тем, что человека будут держать сверх положенного срока без прямых улик.

– Серьезно ты настроен. Поговори с Ветлицкой насчет гипноза. Раз пришли вы, сострадающие следствию, хочу спросить: если Валентина действительно покажет на Антонова… Есть вариант довести дело до суда? Он сам-то дотянет?

– Если у операции не будет благоприятного результата, если организм у Антонова окажется недостаточно могучим, то он жизнь свою будет дотягивать, как овощ, – холодно сказал Петров. – Получишь заключение, закроешь дело.

– Мне б такого начальника, – восхитился Земцов. – Ну все знает наперед. Нострадамус ты наш.

– Кто это, Слава? – с наигранным ужасом спросил Сергей.

– Да так, один мой собутыльник, – ответил Земцов и посмотрел на друзей выразительным взглядом: мол, пора и честь знать.

Блондины не спеша вышли из управления, постояли, покурили, пожмурились на солнышке.

– Я, конечно, не гипнотизер и даже не адвокат, – лениво сказал Сергей. – Но мне кажется, ты совсем разлюбил Ромку Антонова. Пока он был с целой головой, ты говорил о нем вполне доброжелательно, насколько возможно для гуманного адвоката, которому положено жалеть только своего клиента. Я легко считываю оценку с самых нейтральных интонаций. И сразу понял, что Роман Антонов – у нас типа прошлогоднее говно, извиняюсь за французский. Может понадобиться, может – нет. А сейчас, когда ему некому стакан воды подать и даже не во что ее влить, ты вроде его прикончить хочешь… Или я ошибаюсь? Хотя я никогда не ошибаюсь.

– Я что-то о нем говорил вчера в пьяном виде?

– Откуда я знаю? Ты никогда не бываешь пьяным. А если и бываешь, то я обычно не в состоянии это заметить. Ты за Мариной?

– Да. У нас скоро свадьба. Ну, распишемся, ты – свидетель. То есть должна быть свадьба. Надо срочно узнать, нет ли отбоя. Она такая: может не простить. Дома не ночевал!

– Да, это страшный симптом, – согласился Сергей. – Для такого случая нужно всегда иметь при себе пепел, чтобы посыпать им голову. Женщины в гневе – это ужас.

– Мне плевать на всех женщин и твои теории. Но если Маришка злится, если страдает – я могу застрелиться. Настроение такое. Видимо, с перепою.

Валентину привели в кабинет врача медсанчасти. Там ее ждали Земцов, Масленников и невысокий человек с синими глазами под густыми черными бровями.

– Ветлицкая, это врач, который будет с вами работать, – сказал Земцов. – Его зовут Аркадий Петрович. Вы видите, я оставляю включенную видеокамеру, диктофон, все, что вы скажете, будет использовано как добровольные показания. Вы в курсе, согласие подписали. Желаю вам успеха. Мы будем рядом, если захотите прервать сеанс, позовите меня.

Валентина села на стул и сжала от волнения руки. Земцов и Масленников вышли.

– Вы готовы? – спросил врач.

Она кивнула.

– Как давно и насколько регулярно вы употребляете наркотики?

– Давно. С перерывами.

– Бывают галлюцинации, немотивированные эмоции – страх, паника, агрессия, провалы памяти?

– Я не знаю. Не могу ответить.

– Спрашиваю к тому, что все это ставит под сомнение положительный результат.

– Я-то здесь при чем? Знать бы, что для меня является положительным результатом.

…Когда она услышала пресловутое «спать… спать… спать», ей стало смешно. Захрапеть, что ли, ради шутки. У нее почти отлегло от сердца. Понятно, что все это ерунда. Эксперимент для галочки в деле. Или какой-то крючок адвоката, чтобы вытащить ее. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, и… вдруг все исчезло. Она оказалась в темном глубоком колодце и голос свой слышала плохо, как будто издалека.

– Вы помните, как в ту ночь пришел к вам Роман?

– Да, – она говорила медленно, вспоминая слова. – Он позвонил. Я лежала в кровати. Я велела, чтобы он поднимался. Сама пошла в прихожую и открыла дверь. Я хотела спать.

– Вы принимали наркотики до его прихода?

– Да.

– Вы видели тетю до его прихода?

– Да… Она хотела войти в ванную, но там я была, она ушла к себе…

– Роман вошел в вашу комнату сам или вы встретили его в прихожей?

– Он вошел. Я почти спала.

– Представьте себе, как он заходит… Вы видите, что он делает?

– Стоит… Закрывает на ключ дверь моей комнаты. Идет. Трясет меня за плечи. Я не могу проснуться… Он раздевается, ложится рядом… Я не могу проснуться. Он ударил меня по лицу. Сказал что-то грубое. Потом протягивает руку, достает из кармана брюк таблетку, заставляет проглотить.

– Что за таблетка? Он давал их вам раньше?

– Да. Это возбудитель.

– Действует?

– Да. Мы…

– Стоп. Это пропустим. Вы занимались любовью. Потом вы уснули опять? Он спал рядом с вами или встал?

– Я… не могу… Не вижу.

– Видите. Сосредоточьтесь. Вы лежите на своей кровати. Роман одевается. Что вы видели и слышали дальше?

– …Он что-то ищет на столе, в моей сумке, в моих вещах… Потом выходит из комнаты. Я хочу встать, чтобы закрыть за ним дверь…

– Что-то не так?

– Я боюсь… Он там что-то делает. Я боюсь, что он меня ударит, если я выйду.

– Что было дальше?

– Я не знаю… У меня распухла голова от этой таблетки… Я встаю и падаю…

– Вы не слышите голосов, стука двери в комнату тети?

– У меня шум и гул в голове. Я достала из матраса порошок, выпила… Все прошло. Я встала… Вышла. Закрыла входную дверь. Вытащила ключ, чтобы домработница утром открыла.

– Вы вернулись в свою комнату?

– Да.

– Сразу? Вы сразу от входной двери вернулись к себе?

– …Нет… Я пошла по коридору. Тетка не закрыла свою спальню, как обычно.

– Вы вошли туда? Зачем?

– Не знаю. Посмотреть.

– В комнате темно?

– Нет. У нее всегда горит ночник.

– Что вы сделали дальше? Говорите! Что вы сделали дальше? Что вы увидели?

– Я… Я… Увидела их всех… Тетку, маму и отчима. Они занимались любовью… Я боролась с ними, они хотели меня убить, – Валя хрипела, в уголках рта появилась белая пена. – Я ползла до своей комнаты. Закрылась на ключ…

Врач бросился к двери.

– Медсестру с препаратами позовите быстро. У нее приступ…

…После сердечных и успокоительных уколов Валентину перевели в палату, поставили капельницу. У нее было изможденное лицо с синими губами, тенями под глазами.