Как свежи были розы в аду - Михайлова Евгения

– Так мы вроде в твоей машине, – пожала плечами Валентина.

В подмосковном Доме малютки они долго ждали во дворе, пока подойдет главврач. Выходной день, их могли бы и отправить подальше. Но люди попались приличные, не задавали лишних вопросов. Знали: сюда без серьезного повода не приезжают. Наконец их пригласила в свой кабинет женщина с серьезным озабоченным лицом и серебряными прядями в гладко зачесанных в пучок темных волосах.

– Мы ищем моего племянника Александра Майорова, – сказала Ирина. – Валя, покажи бумажку, которую ты взяла у Галины Ивановны.

– Да, – посмотрела документ Мария Васильевна, главврач. – Это я выдавала. Сейчас напишу вам, в какой дошкольный детский дом мы отравляем детей после трех лет. Оттуда он должен был поехать в школьный… Если его не усыновил никто.

– А если усыновили, нам скажут кто? – спросила Валентина.

– К сожалению, нет, – ответила Мария Васильевна. – По закону не должны. Тайна усыновления. По-человечески – может, кто-то войдет в положение и передаст приемным родителям или ему самому, что вы хотите с ним встретиться. Он ведь уже взрослый… Красивый был малыш. Голубоглазый.

– Вы помните?

– Я всех помню. Что-нибудь еще?

– Спасибо. Мы поедем, – Ирина и Валентина встали.

– Немного поздно вы начали его искать, – сдержанно сказала Мария Васильевна.

– Мы поздно о нем узнали, – ответила Ирина.

– Бывает, – кивнула главврач.

Они сели в машину, Ирина посмотрела на адрес дошкольного детского дома, потом на карту… Повернулась к Валентине.

– Ой. Ты в порядке? Бледная очень.

– В порядке. Просто все эти заведения…

Они выехали на проезжую часть, обе синхронно подумали о том, что хорошо бы вернуться в Москву… Но ни одна не озвучила это вслух.

В следующем детском доме было сложнее, пришлось требовать, Валентина сказала что-то о своем адвокате Петрове. Имя подействовало. Директор полезла в архив… Они поехали дальше с новым адресом на бумажке.

– Повезло тебе с адвокатом, – улыбнулась в машине Ирина. – На всех его имя действует.

– Ага, – кивнула Валентина. – Я это давно поняла. Ты не поверишь, мы познакомились на улице, когда я из отсидки возвращалась. Удивились, что мы – тезки. Он мне такси поймал. Потом увидел по телевизору, как меня в наручниках из дома выводят… Он знал мою семью, твоего отца… Да, мне тут соседка газету одну вчера дала. Смотри, говорит, что жена твоего адвоката про твоего Ромку написала. А ты читала?

– Нет. А что?

– Остановись, прочитай. Интересно, что ты скажешь.

– Ну, что сказать, я и не знаю, – задумчиво произнесла Ирина, возвращая газету. – Я бы так не смогла. В смысле – о таком заявить на весь белый свет. Тем более он не однородно белый. У многих ее статья вызовет неадекватную реакцию. Злорадство, раздражение, агрессию и, как ни парадоксально, – зависть. Она хорошенькая, у нее известный муж, ее один пытался изнасиловать, другой спас…

– То, что каких-то «добрых» женщин скрючило от этой статьи, сто пудов, – невесело рассмеялась Валентина. – Я сама, по правде… Когда Ромка меня… Я могла бы свой приговор только на заборе нацарапать. И он бы мне голову свернул.

– Но ты понимаешь, зачем она это сделала? Она мужа спасает и твоего сына тоже…

– Сына сдает и обещает спасти. Так получается.

– Валя, следствие в любом случае его бы вычислило.

– Ромка не знал… Теперь знает.

– Он побоится. Если выйдет.

– Адвокат сказал, выйдет, скорее всего.

Обе тяжело задумались, приехали в детский дом уже после обеда. Здесь все оказалось сложнее, хотя директор Нина Дмитриевна была на месте. Неприветливая женщина с тяжелым лицом и массивной фигурой сначала вообще не хотела с ними разговаривать. Потом стала называть инстанции, откуда они должны привезти разрешение на доступ к архиву… Потом вроде передумала и стала внимательно рассматривать паспорт Ирины, выяснила имя-отчество ее отца… Наконец сдалась вроде. Пригласила в кабинет. Когда они сели перед ней, сказала:

– Извините, не хотела говорить, но пожар у нас был. Сгорела часть архива. Точно знаю, что там было дело Саши Майорова, потому что недавно мы искали его зачем-то…

– Но, может, вы помните, куда он поехал? – спросила Валентина. – Куда поступать, к примеру, хотел… Его точно не усыновили?

– Точно. Окончил школу и поехал куда-то поступать… Не могу я помнить всех. – Лицо директора стало похожим на запертые ворота.

Ирина и Валя прохладно с ней простились, вышли во двор, увидели за домом скамейку у клумбы с цветами, обессиленно сели. Валентина закурила.

– Зря я тебя в это втянула, – сказала она. – Можно было сообразить, что ничего и никого не найдем. Подумаешь, один мальчик. Никто не обязан его помнить.

Ирина была так подавлена, что даже не ответила. Когда директриса изучала ее паспорт, она очень остро почувствовала, что где-то есть продолжение ее отца. Александр Александрович Майоров. Может, он нуждается или вообще попал в беду и не знает, что его дедушка – известный человек. Что у него есть родственники. Она посмотрела на пожилую женщину, которая стала поливать цветы на клумбе.

– Послушайте, – обратилась она к ней. – Вы давно здесь работаете?

– Да лет пятнадцать вроде. Воспитательница у младших.

– Как вас зовут?

– Елена Григорьевна.

– Очень приятно. Елена Григорьевна, я – Ирина Майорова. Это – моя сестра Валентина. Мы ищем племянника – Сашу Майорова. Он здесь был, а куда поехал поступать, нам не сказали. У вас архив сгорел… Вы не знаете ничего о нем?

Лицо Елены Григорьевны стало растерянным, почти испуганным. Она схватила лейку и сказала:

– Нет. Я пошла.

– Ничего подобного, – вдруг схватила ее за руку Валентина. – Я сразу поняла, что вы что-то знаете. И что это вранье про пожар в архиве. Помогите нам, пожалуйста. Мы вас не выдадим. Отблагодарим.

– Да зачем вы так, – вяло отмахнулась воспитательница и вдруг прошептала: – Выходите за ворота, я через десять минут подойду.

– Мы будем в машине ждать, – сказала Ирина.

Елена Григорьевна села рядом с ней минут через пятнадцать. Валентина сидела сзади.

– Я скажу. Вы – люди серьезные, все равно узнаете, если захотите. Саша – он у нас был самый красивый, умный мальчик. Но свободу любил. Два побега совершил. Причем сам возвращался. А в третий… Это было пять лет назад, в день его рождения… Он ребятам сказал, что хочет себе экскурсию устроить в Москву. После отбоя перелез через забор… А его сторож наш поймал. Догнал уже на дороге. Приволок… – она надолго замолчала.

– Что? – вместе спросили Ирина и Валя.

– Не смогли негодяя оттащить. Забил он его насмерть… Мальчика такого распрекрасного, – воспитательница заплакала.

Ирина онемела. Валентина сурово спросила:

– И что дальше? Где Саша?

– Кладбище тут есть недалеко. Там места для тех, у кого родственников нет. Без надписи. Но я покажу.

– Где сторож?

– В общем, начальство велело: дело не открывать, шума не поднимать. Его просто выгнали.

– Как фамилия?

– Антонов. Роман Антонов. Сволочь. Он по всем детским домам прошелся.

Они молча постояли у маленького безымянного холмика на краю старого кладбища, простились с воспитательницей. Валентина сунула ей какие-то деньги в карман, та не хотела брать, потом махнула рукой. Ирина спросила:

– Фотография Саши сохранилась?

– У меня есть. Я тогда сняла с доски отличников, увеличила, дома держу. Он как артист был…

– Вам разрешили держать дома его фотографию?

– Многовато мне лет, чтоб я у кого-то разрешения спрашивала. У меня альбомы – все выпускники. Понимаете, других детей у меня нет. Некоторые приезжают, посмотрят, вспомнят, посмеются, поплачут… А Сашеньку сказали, конечно, с доски снять, фотку сжечь… Такого красавца! Любимчика моего. С ним интересно было поговорить. Я и сейчас с ним общаюсь…

– Далеко живете?

– Да вон, в том доме…

– Вынесите, пожалуйста, я сделаю копию и верну.

Они доехали до четырехэтажного дома, Елена Григорьевна вышла из машины, почти побежала. Вернулась со старым журналом. Раскрыла… Ирина посмотрела на юное, отважное, красивое лицо с копной белокурых волос над широким лбом… Ее качнуло. Это было лицо отца в детстве.

Они молча ехали до Москвы. Наконец Валентина спросила:

– Ты будешь что-то предпринимать?

– Да, – решительно сказала Ирина. – Все будет: и эксгумация, и заключение, и свидетели, и ад на земле для этого мерзавца. А внук моего отца будет похоронен рядом с дедом… Валя, я только не понимаю, что за чертовщина такая. Почему этот Роман везде? Что за безумные совпадения? Ты, Саша, Марина…

Валентина закурила. Она явно отгоняла от себя слишком тяжкие воспоминания.

– Ты просто не в материале, Ира. Моя колония находится по той же дороге, что этот детдом. Но дело даже не в конкретной местности. Просто попадает такой Рома в систему колоний-приютов. Берут, не глядя. Мужчин нет, на такие деньги никто не пойдет. А отморозок – с удовольствием. Он уже знает, что все сойдет ему с рук. Если бы тогда, после случая со мной, проверили других девочек, если бы дело с Сашей не замяли и поискали других мальчиков… Это произошло пять лет назад, он все это время по детским домам ошивался и, если сбежал в Москву, значит, чего-то перепугался. И вовсе не убийства Саши. А Марина… Да господи. Не привык он себе отказывать в этой слабости. Не допер, что тут все не так и люди – не те. Даже мой Колька.