Ход Снежной королевы - Вербинина Валерия

И мы принялись искать. Мы нажимали на все точки в стенах, приглядывались ко всем подозрительным пятнам, выщербинам, трещинам – без толку. Дверь, за которой жило привидение, упорно не желала поддаваться.

– Ничего не выходит, – резюмировал Лефер, вытирая рукавом пот со лба.

– Ничего, – со вздохом подтвердил Массильон. – А, черт подери!

И он с досадой пнул что есть силы стену.

То ли небеса оказались к нам благосклонны, то ли пособил тот, кого актер только что помянул вслух, но, так или иначе, продолжение было совершенно неожиданным. Совершенно бесшумно часть стены вдвинулась внутрь, образовав нечто вроде двери, за которой виднелся узкий темный ход.

– Ох, – только и мог выговорить я.

– Ничего себе! – пробормотал актер.

Что же до Амалии, то она обворожительно улыбнулась, и я с негодованием увидел, как она сделала лощеному франту глазки.

– Спасибо, Фредерик! – промурлыкала она. – Я так и знала, что не зря взяла вас с собой!

Ах, что бы в тот момент я не отдал за то, чтобы именно мне выпало открыть гадкую потайную дверь! И всего-то требовалось – стукнуть как следует по нижней части стены, там, где едва заметно из кладки выделялся один кирпич.

– Ну что, идем? – спросил Лефер, облизывая губы.

– Конечно, – легко согласилась Амалия, доставая из своей изящной сумочки револьвер с перламутровой рукояткой. – Арман, возьмите фонарь, пожалуйста. Мы с вами пойдем впереди, а вы, Фредерик, идите сзади и присматривайте за мальчиком, чтобы с ним ничего не случилось. Договорились?

– А может быть… – начал актер, но Амалия, не слушая его, уже шагнула в потайной ход.

Нам не оставалось ничего иного, как последовать за ней.

Я нес фонарь, мадам Дюпон двигалась бок о бок со мной, и в полумраке до меня долетал тонкий аромат ее духов – кажется, ландыш, а может быть, и фиалка. По чести говоря, я не слишком разбираюсь в запахах. Замыкали шествие актер Массильон с мальчиком, который то и дело порывался обогнать его.

– Осторожнее, – прозвенел в полумраке голос Амалии. – Здесь ступеньки.

Мы спустились по лестнице и двинулись дальше. Массильон молчал, но я чувствовал, как в нем словно сгущается тревога, которая возрастает с каждым нашим шагом. Признаться, мне тоже было малость не по себе, и я готов был поклясться, что и очаровательная мадам Дюпон чувствует себя неуютно, несмотря на устрашающее оружие в ее руке. По-моему, из нас четверых только Люсьен ничего не боялся. Все происходящее казалось ему волшебной сказкой. Как же – мрачный замок, призраки, потайной ход и… добрая волшебница, которая вот сейчас развеет все злые чары. Мышь с писком перебежала дорогу перед нами.

– О господи! – простонал актер, побелев лицом.

– Это всего лишь мышь, месье Массильон, – с достоинством промолвил Люсьен. – Вы что, никогда не видели мышей?

– В самом деле, Фредерик, – с улыбкой поддержала мальчика Амалия. – Нашли чего пугаться!

Внезапно она схватила меня за локоть и остановилась. Актер налетел на меня и едва не сбил с ног.

– Тише! – прошептала Амалия.

И я ощутил, как по груди у меня струйкой стекает пот.

– Слышите? – продолжала Амалия так тихо, что мы едва слышали ее. – Голоса…

Сначала я решил, что ей померещилось, но, прислушавшись, я и в самом деле различил приглушенные голоса.

– Люсьен, – прошептала Амалия, – держись сзади, понятно? Присмотрите за ним, Массильон! А вы, Арман, не вздумайте уронить фонарь! Идем!

И мы на цыпочках зашагали вперед.

Шагов через двадцать подземный ход закончился. Перед нами оказалась обыкновенная дверь. Голоса доносились именно из-за нее.

– Вы готовы, месье Лефер? – спросила Амалия, взявшись за ручку двери.

Я кивнул.

– Тогда вперед!

И, распахнув дверь, Амалия шагнула в комнату, в которой скрывалась разгадка тайны. Я одним скачком перемахнул через порог, готовясь прийти ей на помощь.

Это было большое, правильной формы, жарко натопленное помещение, похожее на спальню. На стене висело несколько картин с изображением морских пейзажей. Прямо напротив входа расположилась большая кровать, на которой полулежал незнакомый мне человек. Возле стояли два стула с гнутыми ножками, а около стены примостился невысокий стол. Доктор Виньере сидел за ним и, хмуря лоб, писал что-то на листке бумаги, а на стульях возле кровати я увидел графа Коломбье и Матильду.

– Я же просил тебя никуда не выходить, пока мы обыскиваем замок! – сердито говорил граф незнакомцу – темноволосому молодому человеку лет двадцати четырех или около того с красиво очерченным ртом. – Зачем ты не послушался? Ты подверг себя нешуточной опас…

Слова замерли у него на губах. Матильда устало обернулась. Доктор Виньере дернул рукой и опрокинул на дорогой ковер чернильницу, полную чернил. Незнакомец в волнении приподнялся на кровати, и меня поразил его лихорадочный, полубезумный взгляд.

– Гийом! – пронзительно закричал Люсьен. – О боже, Гийом!

Мальчик побелел, как полотно, и, казалось, был готов вот-вот упасть в обморок. Амалия опустила оружие и положила свободную руку на голову подростка. Только тогда он стих, испуганно косясь на человека на кровати.

– Добрый вечер, дамы и господа, – непринужденно промолвила Амалия. – Простите за вторжение, но вы все же не можете не признать, что сами некоторым образом нас к нему вынудили.

– Что вы здесь делаете? – вспыхнул Коломбье. – Мадам, по какому праву…

– Вы и сами знаете, месье, по какому, – холодно перебила графа Амалия. – Вы утаиваете факты, которые могут иметь значение для расследования преступлений, совершенных в замке Иссервиль. Что ж, теперь игра в прятки закончена. – Она наклонилась к Люсьену: – Так кто это? – спросила она, кивая на человека на кровати.

– Это Гийом, – прошептал мальчик, не поднимая глаз от пола. – Гийом, мой старший брат! – Он всхлипнул. – Но я ничего не понимаю! Папа с мамой всегда говорили, что он утонул три года тому назад!

Амалия распрямилась.

– Уверена, у господина графа были свои причины, чтобы так поступить, – проговорила она. – И сейчас он расскажет нам о них. Не правда ли, месье Коломбье?

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Затем граф рассмеялся – горьким, негромким смехом, какого я никогда раньше не слышал у него.

– Ну что ж, – сказал он, – похоже, мне и в самом деле ничего не остается, кроме как раскрыть свои карты. – С вызовом покосившись на безмолвную Амалию, он картинным жестом несколько раз ударил в ладоши, подражая театральным аплодисментам. – Браво, мадам Дюпон! Вам все-таки удалось загнать меня в угол.

– Я жду объяснений, месье, – промолвила эта странная женщина.

Массильон поднес ей стул, и она непринужденно опустилась на сиденье. Револьвера в ее руке уже не было – очевидно, он успел вернуться на свое законное место в сумочке, но когда именно это случилось, я, хоть убей, не заметил.

Плечи графа поникли.

– А что тут объяснять? – устало промолвил он. – Вы и так уже все поняли. Этот человек, – он кивнул на Гийома, – мой сын, а та, кого вы знаете под именем мадемуазель Бертоле, – его жена. Она помогает нам ухаживать за ним, – добавил он, отворачиваясь.

Я оцепенел. Как! Матильда – жена Гийома дю Коломбье? Неужели она… Так вот почему граф всегда обращался с ней с таким подчеркнутым уважением! Ее считали бедной родственницей, но на самом деле она была сиделкой при человеке, который, судя по его виду, тяжело болен, причем уже давно. Сиделка – и жена… Жена безумца… Или нет?

– Ваша жена и доктор Виньере, конечно же, в курсе дела, – заметила Амалия. – Кто еще знал о Гийоме?

– Никто, – отрезал граф.

– Из слуг – только Клер Донадье, – подала голос Матильда.

– А дворецкий?

– Нет, он тоже ничего не знал. Клер была старая, преданная служанка, а Лабиш вошел в нашу семью совсем недавно.

– Понятно, – сказала Амалия. – Но почему?

– Почему – что? – резко бросил граф.

– Почему вы пустили слух, что ваш старший сын утонул? Почему вы держите его здесь, в этой комнате?

– А вы не понимаете? – выкрикнул граф. – Мой сын тяжело болен, вот почему!

Амалия обернулась к доктору.

– Скажите, месье Виньере… – И вслед за тем она произнесла несколько слов по-латыни, которых я не понял.

– Нет, – с невольным уважением в голосе отозвался доктор, – это не то, о чем вы думаете. Гийом вовсе не безумен, но его положение безнадежно. Дело в том, – тут доктор замялся, – что у него опухоль мозга. Злокачественная, как я полагаю.

– Ох, – пробормотал актер. – Вот бедняга!

Люсьен хлюпнул носом. Я видел за плечом Амалии его бледное настороженное личико. Он не отрывал взгляда от старшего брата.

– И сколько это продолжается? – спросила Амалия.

– Уже несколько лет, – ответила за доктора Матильда. – Когда мы приехали в замок, мой муж был совсем плох. Доктор Виньере ни на что не надеялся, но потом… Потом Гийому стало немного лучше. – И она с такой любовью посмотрела на молодого человека, что у меня сжалось сердце.