Дама с коготками - Донцова Дарья

– Войдите, – крикнула я. – Открыто.

Дверь легонько приоткрылась, и в проеме появился высокий блондин в кимоно. В руках он держал баллон взбитых сливок. Парень был красив, как мыльная обертка. Кудрявые волосы уложены феном и слегка покрыты лаком, громадные голубые глаза без признаков мысли, крупный рот с капризно изогнутыми губами. Он шагнул в комнату, притворил дверь и, протягивая наманикюренной рукой баллончик, сказал мужественным голосом:

– Ваши сливки.

– А где клубника? – растерялась я.

– Здесь, – улыбнулся мальчишка, демонстрируя тридцать два безукоризненных зуба, и одним движением развязал пояс. Кимоно свалилось к красивым ногам. Я глядела на «десерт» во все глаза. Фигура у юноши просто замечательная, такую можно приобрести, только регулярно занимаясь культуризмом. В приглушенном свете настольной лампы кожа поблескивала – очевидно, намазался для пущего эффекта маслом. Паренек принял мой обалделый вид как комплимент, потому что встал в картинную позу и сказал: – Рад знакомству, Жюльен.

Навряд ли он читал «Красное и черное» Стендаля, иначе ни за что бы не взял себе имя любовника, которого постигла столь печальная участь. И потом в масле я люблю только рыбу, ну на крайний случай блины! Мужчин предпочитаю чистых и желательно тщательно вытертых.

Забрав у него баллончик со сливками, я отправила «клубнику» на кухню. Через секунду позвонил Пусик.

– Милая, простите, – заюлил администратор, – ужасно неразумно подсовывать такой даме, как вы, Жюльена. Глуп как пробка. Хотите брюнета? Сейчас свободен Патрик.

Ну только Патрика мне не хватало, к тому же это имя носит Марусина морская свинка, и я представила, как она на задних лапах, выпятив безволосое розовое брюшко, приближается ко мне. Следовало немедленно расставить все точки над «и», да и другие знаки препинания.

– Мне не нужны мужчины.

– Какая изысканность, – восхитился Пудель. – Должен был догадаться, такая дама, как вы, тяготеет к розовому цвету. Сейчас исправлю ошибку, только закажите: блондинка, брюнетка, рыжая?

– Пусик, – как можно любезней сказала я, – мой супруг, Гарун ибн Рашид, мужчина неукротимого темперамента. И эту ночь я хочу провести спокойно, просто отдохнуть.

– Понял, – сообщил администратор, – испаряюсь. Но если передумаете, мы все, включая меня, к вашим услугам.

Ну просто катастрофа! Однако Пудель больше не навязывался, и никто не звонил и не скребся в дверь. Я заснула и проснулась в три утра. Пора. Надев джинсы и рубашку, выскользнула в темный, освещаемый небольшими светильниками коридор. Дошла до седьмого номера, который, по словам Пусика, занимал Кирилл, вытащила связку отмычек и, стараясь не шуметь, принялась ковыряться в замке. Через секунду спина покрылась липким потом, в мокрых руках заскользили отмычки. Прав «милейший паренек», не мое это дело, к тому же очень боюсь, что поймают. Дверь не поддавалась. В отчаянии я дернула крючок, чтобы вставить другой, и язычок внезапно щелкнул.

Попав внутрь, не решилась зажечь свет, вдруг обслуга увидит полоску под дверью. Кабинет и спальня точь-в-точь как мои. На кровати велюровый халат, в тумбочке будильник, томик Рекса Стаута и пачка неизвестных мне таблеток «Норвакс». Надо же, тоже детективы любит. Еще обнаружила восемь книг о язве желудка. Основной интерес представлял компьютер.

Я включила агрегат. Раздалось мерное гудение, промелькнула заставка «Windows-95», и возникло окошко, требовалось ввести имя пользователя. Я набрала – Кирилл, но не попала, тогда переделала на Kirill, снова мимо. Следующие полчаса в безумном ажиотаже подбирала различные варианты на русском и латинском шрифтах: Кирюша, Кирюха, Киря, Кирик, Кирилл Михайлович, Кирец, Кирунька, Кирунчик, Кирелло, Кирлло. Все не то. Может, фамилия – Торов? Нет, и не фамилия. Что же он тут придумал? Детское или любовное прозвище – Зайчик, Котик, Рыбонька, Бегемотик. Фантазия иссякла, а проклятый компьютер не собирался впускать. Ну не мерзкий ли доктор? Вдруг экран сменил фон. Оказывается, я машинально набрала «доктор». Пользователь – доктор. Однако радоваться рано, теперь проклятая машина требовала пароль. Это уже более серьезно. Пришлось признать временное поражение, выключить компьютер и вернуться к себе.

Дома я рванулась к старой записной книжке и принялась лихорадочно листать странички. Требовался хакер. В конце концов уже к вечеру раздобыла имя – Николай Марленович и адрес – Капотня. Далеко, конечно, но что делать!

Николай Марленович оказался тощеватым пареньком лет двадцати. Но друзья, порекомендовавшие его, сообщили, что он кандидат физматнаук и светило. Восходящая звезда компьютерологии.

Звезда поминутно поправляла падающие очки и слегка заикалась.

– Сначала, – сообщил хакер, – надо знать, зачем лезешь в машину.

– За информацией, – ляпнула я.

– Правильно, – одобрил математик, – теперь рассмотрим сам термин «информация».

Через десять минут моя бедная голова стала раскалываться от ненужных сведений, парень говорил и говорил. Я покачивалась, как кобра, загипнотизированная дудкой факира, не понимая ни слова: матрица, свободная память, файл подкачки, автозамена, форматирование… Не вынеся мучений, прервала словесный поток:

– Как можно влезть в компьютер, если не знаешь пароль?

– Существует несколько методов, – охотно принялся объяснять хакер, – можно применить осциллограф.

И опять хлынул поток информации, скорей всего правильной и нужной, но совершенно непонятной.

– Неужели нет какого-нибудь приборчика, подключил, а он сам ищет пароль методом подбора. Видела такой в фильмах про Никиту.

– Ах это, – махнул рукой математик, – есть, конечно, но ведь неинтересно, когда прибор просто работает. Увлекает сам по себе поиск. Сидишь и думаешь день, другой, третий, вертишь варианты.

Это же надо! Неинтересно ему. А мне в самый раз.

– И где это чудо техники раздобыть?

Мальчишка пожал плечами:

– Можно поискать, есть один умелец, но придется заплатить. Он сам собирает.

Утром, поглядевшись в зеркало, я печально вздохнула. Как ни жаль времени, придется съездить в парикмахерскую. Не может госпожа ибн Рашид таскать на голове воронье гнездо. Уже совсем собралась уходить, как вдруг зазвонил телефон. На том конце провода была… Лена.

– Даша, – с места в карьер начала она, – в субботу сорок дней со дня смерти Ларисы.

– Как же, хорошо помню и обязательно приеду.

– Мы тоже, – сказала Лена, – но хотелось бы предварительно переговорить с вами, возникли некоторые сложности. Какие у вас планы на сегодня?

– Сейчас еду к парикмахеру, а потом до семи свободна.

– Ладно, а где находится парикмахерская? Может, неподалеку от нее и встретимся?

– Салон на Лесной улице. Когда увижу, что дело близится к концу, позвоню вам.

На том и порешили, и я поехала приводить себя в порядок.

Салон на Лесной не из дорогих и новомодных. Но стригусь я там уже много лет подряд и не вижу причины менять мастера. За долгие годы регулярного общения почти сдружилась с мастерицей Людой. Во всяком случае, она знает, что у меня часто болит голова, а я в курсе ее проблем с сильно поддающим мужем. Этих тем нам вполне хватает на полуторачасовой разговор. К тому же, зайдя как-то раз из любопытства в модный салон «Бьянка», я поняла, что не собираюсь отдавать двести долларов за то, что до сих пор стоило двести рублей.

Вот и сегодня Люда усиленно щелкала вокруг моей головы ножницами, рассказывая о том, как супруг, «козел вонючий», нажрался и разбил «любимую вазу». Потом волосы намазали краской, и я, завернувшись в клеенку, принялась ждать. Немилосердно хотелось курить. Но любимые сигареты, к которым я пристрастилась в Париже, естественно, забыла в машине. Люда предложила «Мальборо», но, к сожалению, на меня от курения нападает кашель. Стоит сделать первую затяжку, как легкие начинают отчаянно протестовать. Парадоксально, но синие французские «Голуаз» не вызывают такой реакции, хотя набиты довольно крепким табаком. Не раз Аркашка фыркал, объясняя, что даме больше подходит «Давидофф», на худой конец «Парламент», но я все равно предпочитаю «Голуаз». К сожалению, в России они не распространены. Наши люди традиционно курят американские табачные изделия. Поэтому, услышав, что я хочу закурить, мастера наперебой стали предлагать «Винстон», «Пэлл– Мэлл» и «Даллас». Но мне требовались любимые «Голуаз», к сожалению, недоступные. Ну не выходить же на январскую улицу в клеенке и с мокрой головой.

Видя мои страдания, Люда крикнула:

– Михалыч, иди сюда!

Из недр парикмахерской появился старик сторож.

– Дай ему ключи, – распорядилась Люда, – пусть сбегает за сигаретами, пьянь несчастная.

Распространяя удушливый аромат перегара, Михалыч, шаркая валенками, побрел к «Пежо». Через большое окно я наблюдала, как он не очень умело запихивает ключ в замок, поворачивает, тянет на себя дверцу…