Дама с коготками - Донцова Дарья

Следующий день оказался хлопотным. Утром позвонила Войцеховским и потребовала к телефону старуху.

– Да, – ответила, как всегда, недовольным голосом Фрида.

– Это Даша. Вы, кажется, искали домработницу?

– Ну!

– Сегодня привезу милую девушку. Она поживет у вас какое-то время, поможет Катерине на кухне, будет убирать дом. Жалованье сами назначите.

Войцеховская помолчала, потом вздохнула:

– Я у тебя в когтях. Надеюсь, не слишком часто станешь злоупотреблять своими правами. Твоя протеже не воровка?

Заверив Фриду в честности Рафаэллы, я поехала в Склифосовского. Честно говоря, выглядела Валентина не лучшим образом. Лицо отечное, глаза опухшие. Вместо уха – марлевая нашлепка. Ни за что не наняла бы такую в прислуги, к тому же девушку подташнивало, и пришлось несколько раз останавливаться.

Взглянув на предлагаемую кандидатку, старуха поморщилась и спросила:

– Вещи где?

– Тут, – ответила Рафаэлла, показывая пакет с зубной щеткой.

– Катька, – заорала Фрида, – проводи девчонку наверх. – Потом повернулась ко мне и ехидно спросила: – Где откопала сокровище? На помойке? Надеюсь, блох у нее нет.

Не обращая внимания на старухино зубоскальство, я двинулась в кабинет, поздороваться со Степкой. Но он торчал в питомнике, там же, к моему удивлению, обнаружился и Серж.

– Даша, – изумился Радов, – не ожидал.

– Я тоже. Вот привезла Войцеховским новую домработницу.

Мы пошли в дом, в гостиной сидела Лена. На этот раз на ней было вызывающее сине-белое платье с глубоким декольте и короткими рукавами. Не совсем по погоде, но зато как эффектно! Сели обедать, вкатилась старуха и по обыкновению заорала:

– Несите суп.

В гостиную робко вошла Рафаэлла с большой фарфоровой супницей. Девушка явно старалась не обращать на себя внимания. Увидев Сержа, она изумленно ахнула, но суп благополучно донесла и поставила на стол. Потом уставилась на Фриду, ожидая указаний.

– Иди, иди, – махнула старуха в сторону двери, – позовут, когда понадобишься.

Валентина покорно вышла.

– Какая-то она странная, – хмыкнул Степан, – вид болезненный.

– Где я ее видел? – спросил Серж. – Очень знакомое лицо.

– В очереди за водкой, – фыркнула Фрида, наливая суп, – начнет пить, выгоню.

Лена молчала. На верхней губе у нее блестели капельки пота. Надо же, в таком легком платье и потеет, может, вегетососудистая дистония?

– Валентина не пьет, – успокоила я старуху, – бедной девочке сильно досталось в жизни. Недавно в нее стреляли и попали в ухо. Вот и привезла ее к вам, чтобы спрятать, пусть поживет немного.

– Не хватало еще, чтобы сюда явились наемные киллеры, – заявила, входя, Полина.

– Не волнуйтесь, это не ее хотели убить, кого-то другого, ранили случайно, – стала я объяснять ситуацию, – никто не знает, что она здесь. Девочка вроде бы аккуратная, работящая. Все равно у вас нет сейчас домработницы. Пусть поработает. Не понравится, позвоните, пристрою бедолагу в другое место.

– Тебе что за интерес? – фыркнул Степка. – Кем она тебе доводится?

Тут, к счастью, дрожащая Рафаэлла втащила рыбу, и Фрида принялась орать, что осетрина переварена.

Посидев часок для приличия и дав Валентине последние наставления, я пошла к «Пежо». Во дворе возле «Жигулей» с печальным видом стояла Полина.

– Вот зараза, – пробормотала она, пиная колесо.

– Что случилось?

– Не заводится. – Женщина села за руль и повернула ключ зажигания. Безрезультатно. «Жигуленок» даже не вздохнул. Я поглядела на обозленную ветеринаршу и предложила:

– Могу подбросить. Вы где живете?

– На Садовом кольце.

Интересно, интересно. Хорошо помню, как вы с Кириллом отправились после французской булочной в Большой Козловский переулок. Впрочем, может, это его вторая квартира? Снял тайком от Дианиного папашки, водит в гнездышко любовниц?

«Пежо» помчался по улицам. Возле Центрального театра кукол Полина попросила притормозить, поблагодарила и вошла в подъезд большого серого дома. Я отъехала, завернула в переулок и стала ждать. Минут через пять женщина вышла, перешла на другую сторону Садового кольца и направилась к остановке троллейбуса. Я знала, куда она поедет, поэтому быстренько развернула «Пежо» и огородами добралась до Большого Козловского намного раньше ее. Спрятала машину во дворе дома номер девять, поднялась на второй этаж и через лестничное окно стала наблюдать за зданием напротив. Спустя какое-то время появилась Полина. Она зашла в магазин, потом с полными пакетами исчезла в подъезде, и через несколько минут в уже знакомой квартире на втором этаже открылась форточка. Так, интересно. Подожду, пока она куда-нибудь уйдет, и узнаю, кто проживает на этой площади.

Я закурила и приготовилась к длительному сидению на лестнице. Но тут вдруг подъехал жутко грязный «Мерседес» персикового цвета. Водитель побибикал. Из подъезда выскочила Полина, на ходу застегивая шубу, и нырнула в салон. Затемненные стекла прочно скрывали владельца авто. Бросив недокуренную сигарету, я пошла в седьмой дом и обнаружила на площадке второго этажа всего одну дверь: квартиру 2. Кто же тут живет? Выяснить это не составит труда.

В домоуправлении мирно решала кроссворд женщина лет шестидесяти пяти. Судя по вытравленным безжалостной химией кудрявым волосам, дама еще пыталась сопротивляться своему возрасту. Некоторые женщины в своем стремлении стать привлекательными ухитряются достичь противоположного результата. Ей бы аккуратно постричься, перестать краситься в блондинку и сменить оранжевый тон помады на нейтрально-коричневый. Точно лет на десять помолодеет. Но глаза у хранительницы домовой книги были добрыми, и я попыталась ее разжалобить.

– Уже договорилась в риэлторской конторе о покупке квартиры. Меня уверяли, что площадь свободна, никто не прописан, но ключ не давали. Сегодня приехала посмотреть, а на окнах занавески висят, и слышно, как за закрытой дверью радио играет. Не хочется зря волновать жильцов. Посмотрите, пожалуйста, не прописан ли кто во второй квартире?

И я подкрепила слезную просьбу приятной бумажкой. Паспортистка порылась в документах и спокойно сообщила:

– Сейчас столько жульничества с жильем. Очень правильно делаете, что проверяете. А то отдадите денежки, а на жилплощади другие живут, доказывай потом в суде правду. Во второй квартире Марина Игоревна Коваленко прописана. Она здесь давным-давно обитает, родители умерли. Очень приятные люди, а вот сама Марина…

И женщина поджала губы.

– Ну, – поторопила я рассказчицу.

– Мошенница, – авторитетно заявила паспортистка.

– Почему вы так решили?

– Да ее судили по 147-й статье, пять лет дали. Знаете, чем занималась? Втиралась в доверие к пожилым мужчинам, она медсестрой работала, охмуряла несчастных, женила на себе, а через два-три месяца исчезала, прихватив деньги. У нее не то восемь, не то десять паспортов было, все на разные фамилии. Правда, жила тогда она не здесь, но родители, когда узнали, просто ума лишились. Отец инфаркт заработал, мать по двору как тень шмыгала. Дом у нас ведомственный, все друг друга знали, это сейчас попродавали квартиры. Уж они от соседей скрывали, скрывали. Да толку! Жила в другом месте, а прописана тут, в Козловском. Сюда и запрос из милиции пришел. Мать, бедняга, так и умерла, не дождавшись дочку. А отец проскрипел до ее возвращения и назад прописал.

Потом началась перестройка. Марина стала ходить с гордо поднятой головой, всем рассказывала, что коммунисты ее преследовали. Сидела, мол, за убеждения, в общем, диссидентка. Со временем соседи забыли, что Марину судили за обычное мошенничество. К тому же в наше время иметь пару лет отсидки за плечами – хорошая стартовая площадка для карьеры. Коваленко вела себя тихо, выучилась новому ремеслу – стригла собак чуть ли не всех пород. Обзавелась клиентурой, стала хорошо зарабатывать. В прежние года ее частенько навещал старик-участковый, приглядывавший, не стала ли бывшая уголовница вновь на кривую дорожку. Но потом он вышел на пенсию, а новому поколению стражей порядка стало не до того, чтобы шляться по квартирам, проверяя благонадежность бывших сидельцев. Старые жильцы поумирали, их дети разъехались кто куда. А новые наперебой приглашали Марину стричь собак.

– Такая расфуфыренная стала, – сплетничала паспортистка. – Я вот всю жизнь честно проработала, и что? Нищая. А у этой шуба не шуба, машина не машина. Небось не все конфисковали. Не хочу зря наговаривать, живет сейчас тихо, но не советую покупать у нее квартиру. Лучше поискать другой вариант. Обманет как пить дать.

Поблагодарив словоохотливую паспортистку и пообещав не связываться с Коваленко, я поехала домой.

На столе лежала записка: «Звонил Женя».

Эксперт, услышав мой голос, тут же начал ругаться:

– Во что ты меня втравить собираешься? Откуда взяла карточки, отвечай немедленно!