Путешественник из ниоткуда - Вербинина Валерия

– Значит, вы успели на предыдущий поезд? – спросил я.

– Да, уехала на императорском поезде, – просто ответила Амалия, а я не стал объяснять ей, что имел в виду обычный поезд, проезжающий через N несколько ранее. Моя собеседница продолжала: – Мы проверили квартиру Альфреда, но там никого не оказалось. Оставили наших людей в доме и стали ждать.

– Знаю, – кивнул я, вспомнив играющий рояль. – У адвоката напротив.

– Адвокат тут ни при чем, – отрезала Амалия. – Все дело в каминной трубе, которая идет снизу вверх и в которой хорошо слышно все, что происходит в квартире Альфреда. Так что наши люди засели в квартире этажом выше и стали ждать. Сразу же должна вам признаться, что появление Акробата мы пропустили, зато интереснейшая беседа между ним и вами была услышана почти целиком. Так я и очутилась здесь.

Я вспомнил, что в бумагах Стоянова моя собеседница именовалась самой опасной женщиной на свете, и подумал, что, наверное, так оно и есть. Хотя, с моей точки зрения, комплимент все-таки сомнительный.

– Должен вам сказать, – заметил я, – что вы были великолепны. Если бы не револьвер под подушкой, я бы, наверное, все-таки поверил, что вы и есть Изабель Плесси.

Амалия вскинула на меня глаза.

– Ах, вот оно что! Вы его нашли? Так глупо получилось, что я его забыла... Это, наверное, уже Изабель постаралась, – с улыбкой пояснила моя собеседница. – Она такая неловкая... А где мой револьвер, кстати?

И я объяснил, что оружие у меня забрал Акробат. А затем продолжил:

– Должен вас поблагодарить, потому что вы спасли мне жизнь. Я ведь не узнал вас, когда вы стояли рядом с тем китайцем, и... и наверное, ни один человек не мог бы вас признать, даже если бы удостоился чести знать вас раньше.

Амалия поморщилась.

– Боюсь, вы не правы, – сказала она. – Один человек в вашей богом забытой глуши все-таки узнал меня, когда я явилась под видом мадемуазель Плесси. Поразительно, но ни парик, ни манеры забавной гувернантки не смогли обмануть месье Эмиля.

– Месье Эмиля? – с удивлением переспросил я.

– Да. Помните того повара-француза, которого пригласили Веневитиновы? Когда-то он распоряжался на обеде в моем доме. Это было, еще когда я была замужем. Как он сумел меня признать – загадка, но мне стоило большого труда убедить его ничего никому не говорить. По-моему, он все же проболтался своей соотечественнице, мадемуазель Бланш, потому что она была так любезна со мной, отвечала на любые вопросы. Но, слава богу, дальше ее дело не пошло, так что можно считать, что мне повезло. Кстати, отчасти с помощью повара мы нашли господина Цзы.

– Китайца, который вас сопровождал?

– Да. Он был знаком с Рубинштейном и, к счастью, оказался в числе приглашенных. Цзы любит поесть, и мы условились, что он отведет меня на вечер, а взамен месье Эмиль приготовит для него роскошный обед.

Баронесса вдруг чихнула, и я забеспокоился:

– Вам холодно? Простите, ради бога... Я должен был раньше догадаться. – Я снял с себя сюртук и набросил ей на плечи.

– Благодарю вас, – сказала Амалия, – вы очень любезны.

К нам приблизился невысокий господин в штатском.

– Госпожа баронесса, похоже, в деле возникла сложность... Рубинштейн наотрез отказывается открывать сейф. Более того, он угрожает чуть ли не европейским скандалом... Аркадий Сергеевич уже отчаялся привести его в чувство.

– Никакого скандала не будет, – твердо ответила баронесса. – Идемте, Марсильяк, посмотрим, что там еще придумал этот господин.

И вместе с ней мы двинулись обратно к особняку.

Вновь мы оказались в той же самой комнате, где на столе остались лежать игральные карты, а с подвесок люстры до сих пор капала кровь убитой Фриды Келлер. Когда мы с Амалией вошли, Рубинштейн о чем-то яростно пререкался с Аркадием Пироговым. Акробат, сложив руки на груди, стоял в углу и с саркастическим выражением лица слушал их перепалку. Кроме них троих, в комнате было еще пять человек, судя по всему, работающих по Особому ведомству. Трое стояли у окон, а двое стерегли дверь. Нас с баронессой Корф, впрочем, они пропустили беспрекословно.

– О, – вскричал в тот момент Рубинштейн, взмахнув руками, унизанными дорогими кольцами, – я знаю, откуда идут гонения! Вам угодно измываться надо мной, потому что одна моя фамилия...

– Досталась вам от вашего отчима, известного афериста Рубинштейна, который вас усыновил по расположению к вашей маменьке, – закончила за него Амалия, выходя вперед. – На всякий случай, если вы запамятовали, напоминаю, что сама ваша маменька – русская, а отец – португалец, служащий посольства, который забыл о вашем существовании, едва вы родились. Так что довольно о гонениях, сударь. Право, даже не смешно.

Рубинштейн раскрыл рот и изумленно воззрился на черноволосую красавицу в вечернем платье, на плечах которой все еще был мой сюртук.

– Кто это? – пораженно спросил хозяин дома, оборачиваясь к Пирогову. – Еще одна из ваших дьявольских штучек?

Амалия меж тем подошла к сейфу и внимательно осмотрела замок.

– Чертежи были там? – спросила она у меня, не оборачиваясь.

– Да, – ответил я, – если только он не успел их куда-нибудь перепрятать. Но...

– Амалия Константиновна, – сердито вмешался Пирогов, – я положительно не знаю, что мне делать. Он не хочет открывать сейф!

Баронесса пожала плечами и села на диван.

– Что ж, как говорит известный налетчик Валевский, нет такой женщины, которая устояла бы перед поляком, и нет такого сейфа, который устоял бы перед динамитом, – заметила она в пространство. – Вызывайте Таубе, есть работа по его части.

– Таубе? – Пирогов, казалось, не верил своим ушам.

– Ну да. Куда приятнее иметь дело со специалистом, который может точно все рассчитать. Хотя... Дом-то ведь все равно не наш, так что какое нам дело?

Амалия обменялась с Пироговым чрезвычайно очаровательным и, однако же, весьма двусмысленным взглядом.

– В самом деле, – пробормотал Пирогов, пожимая плечами. – Таубе! И как я мог о нем забыть?

– Но позвольте, вы что, собираетесь тут взрыв устраивать? – вмешался Рубинштейн. – Я хозяин дома, в конце концов... И я протестую!

Не слушая его, Амалия обратилась к Пирогову:

– Аркадий Сергеевич, будьте так любезны... Вон у того господина, – она кивком головы указала на Акробата, – находится моя вещь. Верните ее мне.

Один из штатских возле дверей шевельнулся, подошел к баронессе Корф и, отдав честь, протянул ей изъятый у Акробата револьвер.

– Благодарю вас, – мило улыбнулась Амалия, пряча оружие. Бриллианты сверкали и переливались на ее запястьях и шее.

Пирогов меж тем шепнул что-то на ухо одному из своих людей, тот кивнул и скрылся за дверью.

– Подождем, – вздохнула Амалия. – Давненько я не видела, как работают с динамитом!

– О, госпожа баронесса, – отвечал Пирогов, весь искрясь улыбками, – сейчас и увидите, ждать нам недолго.

– Позвольте, позвольте, господа... – заволновался Рубинштейн, переводя взгляд с него на Амалию и обратно. Он собрался с духом. – Значит, это вы баронесса Корф?

– Вы угадали, – равнодушно отозвалась та.

Рубинштейн улыбнулся.

– Хм, любопытно... – Затем сунул руку в карман, и две или три фигуры угрожающе качнулись по направлению к нему. – Ничего особенного, господа, – пояснил он с сияющей улыбкой, доставая из кармана ключ. – Я, кажется, говорил вам, что потерял ключ и не могу отпереть сейф? Но я такой рассеянный... Видимо, просто положил его не в тот карман.

– Открывайте сейф, Рубинштейн! – сухо приказал Пирогов. – И помните: если выкинете какой-нибудь фокус, то вам не поздоровится.

– Право же, господин Пирогов, – отозвался хозяин дома, – вы меня обижаете!

Пирогов и еще два человека стали за ним, зорко следя за его действиями. Акробат страдальчески сморщился и стал глядеть в сторону. Даже Амалия поднялась с места и, делая вид, что все происходящее ни капли ее не интересует, подошла к столу.

– Прошу, – непринужденно промолвил Рубинштейн, открывая дверцу.

Пирогов подался вперед. Его помощники как-то разом выдохнули.

Сейф был пуст.

– Ну и как прикажете это понимать? – просипел Аркадий Пирогов.

Акробат беззастенчиво ухмылялся. Рубинштейн прикусил губу и покосился на Амалию, которая как ни в чем не бывало уселась за стол и разглядывала карты.

– Боюсь, господа, вы ошиблись, – заявил он. – У меня нет и не было никаких чертежей.

– Но Марсильяк же видел их! – рявкнул Пирогов.

– Может быть, он обознался? – кротко предположил шулер. Его глаза были по-прежнему прикованы к баронессе, которая не обращала на него ровным счетом никакого внимания. – Впрочем, что я говорю... Здесь же присутствует сама баронесса Корф, об уме и проницательности которой мы все так наслышаны. Вот пусть она и отыщет чертежи... если, конечно, они вообще существуют.

И, закончив свою речь, он победно улыбнулся.

– Амалия Константиновна! – плачущим голосом воззвал Пирогов. – Ну что прикажете делать с таким, а?