1Q84. Книга 3 - Мураками Харуки

Обычно косметикой Аомамэ не увлекалась, тем более находясь в таком одиночестве. Но чтобы хоть немного упорядочить жизнь, она тщательно ухаживала за своей кожей. Используя крем и лосьон, массировала лицо и перед сном обязательно накладывала на неё маску. Кожа у нее с детства была здоровой, а потому незначительный уход сразу делал ее гладкой и привлекательной. А возможно, за это надо было благодарить беременность. Аомамэ слышала, что, мол, кожа становится гладкой, когда женщина забеременеет, и теперь видела подтверждение таким словам. Во всяком случае, сидя перед зеркалом и глядя на свое лицо с распущенными волосами, она чувствовал, что стала красивее, чем прежде. По крайней мере, в душе у нее появился покой, свойственный зрелой женщине.

Пожалуй, с детства она не считала себя привлекательной. Она ни разу не слышала, чтоб ее кто-то называл красивой. Наоборот — мать относилась к ней, как к безобразному ребенку. «Вот если бы ты была красивее …»- любила говорить она. Что подразумевало — если бы Аомамэ была красивой и привлекательной, то удалось бы больше людей обратить в их веру. А потому с детских лет она старалась не смотреть на себя в зеркало. А когда была нужда, останавливалась ненадолго перед ним и быстро, по-деловому, проверяла детали своей внешности. Такую вот имела привычку…

Когда-то Тамаки Оцука призналась, что ей нравятся черты ее лица. «Твое лицо неплохое, даже замечательное, — сказала она. — Просто тебе нужно больше уверенности». Услышав это, Аомамэ очень обрадовалась. Теплые слова подруги принесли Аомамэ, стоявшей на пороге половой зрелости, душевное успокоение. Она стала думать, что, возможно, она не такая противная, как и дальше повторяла ее мать. Но даже и Тамаки Оцука ни разу не назвала ее красивой.

И теперь, впервые в жизни, Аомамэ подумала, что в ее внешности, возможно, есть нечто хорошее. Как никогда раньше, она теперь садилась перед зеркалом и пристально всматривалась в своё лицо. Тем не менее, никаких признаков самовлюбленности в себе не заметила. Она по-деловому осматривала свое лицо, отраженное в зеркале, под разными углами так, будто наблюдала другую самостоятельную личность. Сама Аомамэ не могла определить, стало ли она красивее, или, может, она осталась такой же, как и раньше, но изменилось ее собственное ощущение.

Иногда перед зеркалом Аомамэ решительно хмурилась. Так же, как давно когда-то. Лицевые мышцы растягивались в разные стороны, и черты ее лица заметно менялись и разделялись. На нем выступали все чувства, которые только есть в мире. Красота и уродство. Под одной углом зрения она казалась злым демоном Яся, под вторым — клоуном. Еще под другим углом зрения был виден какой-то хаос чувств. А когда переставала хмуриться, мышцы медленно, как рябь на воде, разглаживались, и лицо принимало предыдущее выражение. Тогда Аомамэ открывала себя новую, несколько отличную от прежней.

«Правда же! Было бы хорошо, если бы ты могла естественнее улыбаться, — часто повторяла Тамаки Оцука. — А так твое лицо зря размягчается». Ноб Аомамэ не умела естественно, с равнодушным видом, улыбаться к людям. А когда получалось это делать, на лице появлялась вымученная холодная улыбка. Тогда собеседник напрягался и чувствовал себя неудобно. А вот Тамаки Оцука могла улыбаться очень естественно и дружелюбно. На первой же встречи любой проникался благосклонным отношением к ней. И наконец, оказавшись в плену отчаяния, она лишила себя жизни, оставив Аомамэ, которая не умела хорошо улыбаться.

Было тихое воскресенье. Люди, поощренные солнышком, пришли в детский парк напротив. Дали детишкам поиграть в песочнице и покачаться на качелях. Некоторые из детей катались с горки. Сидя на скамейке, старые люди неутомимо следили за детскими играми. Сидя на садовом стуле на балконе Аомамэ невольно посматривала на эту мирную картину сквозь щели в пластиковых жалюзи. Мир ни на секунду не останавливался. В нем никто не задумывал убийства, никто не преследовал убийц. Никто не прятал в ящике комода завернутый в колготки пистолет, заряженный патронами калибра девять миллиметров.

«Неужели и я когда-либо, как они, буду частью спокойного нормального мира? — спрашивала она сама себя. — Смогу однажды пойти вместе со своим маленьким созданием в парк и качать его на качелях и катасть с детской горки? Буду жить, не думая об убийстве и не боясь стать жертвой? Неужели такая возможность существует в мире этого 1Q84 года? Или ее надо искать в другом месте? И самое главное — тогда со мной будет ли Тэнго?»