Лунный воин - Гурова Анна

– Правда? – испугался Мотылек.

– Неправда, – неохотно признался Головастик. – Да не знаю я. Вчерась был здоровый, мне пинков надавал, на другой день еще обещал добавить… а наутро гляжу – сидит на цепи, воет и жаром пышет…

Он облизал руки, к которым прилипли овощи из супа, потом вытер их о драные штаны. Мотылька передернуло.

– Пойду на ручей, умоюсь.

– Тоже мне чистюля, – пробурчал Головастик. – Ну иди. А я пошел звать учителя к столу. Опоздаешь к обеду – пеняй на себя.

Вода в ручье была такая холодная, что мгновенно свело руки судорогой. Мотылек поплескал на лицо, вытерся краем рубашки. На ладонях уже твердели мозоли, а еще дней пять назад к ним было не прикоснуться, так ныли лопнувшие пузыри, натертые черенком лопаты. Головастик, обрадовавшись подмоге, в первые же дни загнал младшего ученика приводить в порядок невероятно заросший огород. С тех пор лопата стала для Мотылька самым ненавистным предметом в доме, обогнав помойное ведро и метлу.

«Вот бы сейчас рвануть отсюда – до заката буду в Сасоримуре! – мечтательно подумал мальчик, выпрямляя натруженную спину. – А завтра утречком по тропе через лес – к реке, к родной Микаве!»

Но это были только мечты. Даже если бы Мотылек точно знал, что за ним не будет погони (а она будет), он никогда бы не рискнул пойти один через лес. Он по-прежнему боялся леса и теперь знал, что бояться и в самом деле стоило – даже днем. А уж ночью…

Мотылька коварно обманули. Обязанности его были примерно те же, что и в святилище у деда Хару – только раз в двадцать больше. Мальчики вдвоем вели хозяйство без всяких скидок на возраст. Головастик колол дрова, стряпал, вскапывал огород, чинил крышу, прибирал в доме; на Мотылька же свалилась вся подсобная работа. Кагеру от домашних дел устранился. Однако нельзя было сказать, что он бездельничает. Знахарь бродил по лесу, пропадая порой на несколько дней, собирал травки, варил всякие снадобья, которые Головастик потом носил в Сасоримуру продавать. Дома Кагеру экспериментировал с составами своих зелий, а удачные рецепты записывал в «поваренную книгу», прямо как бабушка Мотылька. Весь кабинет сихана был завален свитками, прошитыми стопками бумаги и просто грязными обрывками, словно какая-нибудь канцелярия. К кабинету примыкала отдельная пристройка – пропитанная вонючими испарениями лаборатория, куда вход был строжайше запрещен всем, кроме хозяина. Кроме того, Кагеру вел обширную переписку, а в совсем уж свободное время занимался с Головастиком. Мотылька же он не учил ничему, и вообще почти не обращал на него внимания, разве что мимоходом давал пинка или щипал за ухо.

В общем, Мотылек быстро разобрался, куда и к кому он угодил. А попал он к злому лесному колдуну – из тех, которых на островах Кирим называли мокквисинами. К колдуну, который обманом увел его из родного дома. Попросту говоря, украл. Конечно же, – это мальчик тоже понял, – бабушка его не отдавала. С той поры Мотылек начал мечтать о побеге. И не только мечтать. Как-то выбрал момент, когда рядом с домом никого не было, быстро собрал свой короб и направился по тропе в сторону деревни. Но не успел он даже добраться до перевала, как из зарослей выскочил Тошнотник, оскалил клыки, погнал обратно. Сихану Мотылек соврал, что заблудился. Кагеру покосился на короб и на первый раз сделал вид, что поверил. Но на будущее посоветовал по лесу в одиночку не шастать – тут полно зверя, всякое может случиться, и костей не найдут…

С того дня Мотылек чувствовал постоянное ненавязчивое внимание со стороны волка. Вообще, Тошнотника после возвращения в долину словно подменили. В доме Кагеру пропало всё его дружелюбие. Он не позволял себя гладить, постоянно огрызался на Мотылька, как бы давая понять: «Я тут главнее тебя». После попытки побега Тошнотник завел крайне неприятную привычку лежать по ночам поперек порога каморки, где спали Мотылек с Головастиком, не отрывая от мальчика глаз.

– Зачем он так делает, Головастик? – спросил как-то Мотылек. – Ляжет и смотрит. Глаза у него в темноте так и светятся, пасть раскрыта, из нее слюна течет, а зубы белые-белые… Мне же страшно, неужели он не понимает? Раньше мне казалось, он добрый…

– Волк злой, – возразил Головастик. – Злой и хитрый, как бес. Я-то знаю.

– По-моему, ему нравится меня пугать.

– Пугать? Ха! Да он просто хочет тебя сожрать. Что, не веришь? Он это дело любит. Думаешь, он человечины не пробовал? Он смотрит и представляет, как начнет тебя есть. Живьем…