Княжий пир - Никитин Юрий Александрович

— Эт чо они?.. Не восхотели драться?

— Им твоя портянка чутье навек отбила, — откликнулся Рагдай. — Теперь тут мертвая зона. Хорошо, не поле. Век бы даже чертополох не рос.

— Ты чо? — обиделся Залешанин. — Я хоть и смерд…

— А ты не знаешь, от кого пошло слово «смердеть»?

Со всех сторон раздавались крики. Дворец был слишком огромен, с множеством поверхов, лестниц, переходов, пристроек. Его строили и расширяли из века в век, потому он вырос до таких ужасающих Залешанина размеров, немыслимых для славянских теремов из дерева, пусть даже самого крепкого, чей век недолог, ибо древесина уступает камню по крепости.

Их искали, бегали по просторным залам, обыскивали ниши и укромные места, звенели оружием, и как бы ни прятаться, отыщут, даже если схорониться в ореховой скорлупе. Рагдай повел носом:

— Колдуны…

— Чуешь?

— Запахи магических трав… Меня начинали учить когда-то. Теперь нам не скрыться.

Залешанин стиснул палицу:

— Ты как хошь, а мне надоело прятаться!

Рагдай быстро осмотрелся по сторонам:

— А придется. Возьми щит. Я сейчас побегу в левое крыло, там подниму шум. Они сбегутся…

— А я?

— Ты со щитом попытайся пробраться к выходу.

Залешанин воскликнул:

— Как будто я знаю, где выход!

Лицо Рагдая было отчаянным.

— Я тоже потерял направление… Но здесь нас возьмут как цыплят. Нам остается либо погибнуть, отбиваясь, на месте, либо на бегу, прорываясь!

— Тогда почему не вместе?

Рагдай пожал плечами:

— Так остается кро-о-о-о-охотная возможность, что как-то по счастью или по дурости, но выберешься. И добежишь до Русского квартала. А там Зверодрал тебя спрячет, поможет довезти щит до Киева.

Крики стали ближе. Снизу по дальней лестнице бегом поднимался отряд воинов. Рагдай сунул щит Залешанину, перевел дух и быстро выскользнул из ниши. Уже на середине коридора, отвлекая внимание от схоронившегося Залешанина, он дико заорал, бросился прочь. Воины закричали еще громче, гурьбой понеслись вдогонку.

Залешанин, чувствуя, как на сердце ложится горечь, сжал зубы и тоже, подражая Рагдаю, перебросил щит Олега за спину. Ремень больно врезался в плечо, щит не по руке простому человеку, но надо помнить о друге, который отдает жизнь за друга, дает ему хоть крохотную, но все же возможность вырваться живым.

Нет, сказал себе горько. Он дает мне возможность принести щит во славу Новой Руси! Черт бы ее побрал, какое дело до нее простому смерду…

Он пробирался от колонны к колонне, перебегал от ниши к нише, прятался за портьерами, статуями, пристраивался в хвост бегущим воинам, так миновал не одно открытое место, а когда те сворачивали в глубину дворца, он пристраивался к тем, кто направлялся бегом к внешней стороне.

Начальник дворцовой охраны, ипаспист Лундиг, был быстр, несмотря на свои раздутые долгими упражнениями мышцы и грузную тушу бывшего борца. Собрав десятка два крепких воинов, а в охране дворца служили самые отборные воины империи, он мгновенно оказался на нижнем поверхе, на перекрестке широких переходов ко всем четырем выходам из дворца.

Всюду раздавался лязг, грохот, грубые голоса. Стражи ловили и вязали всех, кого узнавали недостаточно быстро или же подозревали, что это оборотни. История с Рулафом и Свеном уже облетела все караулы, даже обросла жуткими подробностями.

Лундиг зло кривил губы. Эти крики и суматоха на руку только тем двоим безумцам. Похоже, они замыслили поднять руку на священную особу императора, но сбились с пути. В этих бесчисленных коридорах с переходами, за­коулками и нишами, бывало, терялись и сами обитатели дворца. Конечно, самые отборные отряды блокировали переходы к покоям божественного базилевса, туда же притащили и сонных колдунов, чтобы искали оборотней даже среди телохранителей.

— Все к западным дверям второго портала! Он будет прорываться там.

Этериоты послушно побежали, гремя доспехами и тяжело громыхая подкованными сапогами. Приставленный к отряду сановник бросил нервно:

— Почему именно туда? Выходов из дворца две сотни!

— Ты видел, как он держал меч?

— Ну… видел. И что?

Начальник стражи скривил губы в презрительной усмешке:

— Он умелый воин. Судя по длине меча — очень силен, левша, а то и оберукий. Воюет не первый год, по стойке было видно. Так что он пойдет именно через те ворота из всех двухсот!

Он сам направился в ту сторону быстро, но без спешки. Сановник заспешил следом, рискнул спросить:

— А как же… второй?

Начальник стражи раздраженно отмахнулся. Лицо перекривилось.

— Деревенщина!.. Вор!

— Его уже схватили?

— Как же, — ответил начальник стражи со злобным смехом. — Ни один маг не скажет, куда он кинется!.. Ни ума, ни воинской выучки… Дурень, остолоп, деревенщина сиволапая!.. Это же самый опасный противник.

Последние слова были такими неожиданными, что сановник с разбегу ударился о дверной косяк:

— Деревенщина и… опасный?

— Ну да. Я мысли профессионала знаю на год вперед, я сам — профессионал. Нас всех учат одинаково, в какой бы стране нам ни показывали, как владеть мечом, прыгать с башен, скакать на коне. Да и вообще, годы и годы по­стоянных войн, схваток заставляют мыслить одинаково. Я знаю, куда побежит, как замахнется, где будет искать убежище, если бы вдруг сумел вырваться… Потому что сам бы… Но откуда мне знать, куда кинется деревенщина? Ни один маг не скажет. Он же сам ни хрена не знает!

Рагдай спрыгнул с карниза, пробежал по узкому коридору, шмыгнул в неприметную дверь, быстро подтащил тяжеленный сундук, подпер на всякий случай, вылез в окно, долго пробирался, как муха по стене, на высоте пятого поверха, страшно взглянуть вниз на каменные плиты, а ромеев там как муравьев, счастье его, что наверх смотрят раз в жизни, когда их смолят… Оттуда влез в другое окно, этот коридор ведет в другую половину дворца.

Вздохнул с облегчением, погони не слышно, уже с легким сердцем пробежал к воротам. Внезапно ноги стали чугунными… С обеих сторон вышли самые дюжие воины, каких только доводилось видеть. Их было две дюжины, а из-за ворот все выходили новые.

Рагдай оглянулся, но назад дорогу перекрыли точно такие же: в руках мечи и топоры, стена щитов, щетина копий. Похоже, его воспринимают всерьез.

Вперед выдвинулся высокий грузный воин в позолоченном доспехе. Из-под шлема торчала седеющая борода, глаза сверкали через узкую прорезь личины.

— Сдавайся, — предложил он спокойно. — Видишь, сколько тебя вышли встречать?