Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

— Буровишь, черт знаешь что, с тобой и не поговоришь почеловечески, — возмутился ни бельмеса не понявший Василий

Иванович. — Давно заметил, игра на музыках не прибавляет ума, все усилия тратишь на ветер, стараешься непонятно зачем. Вот сейчас скажу тебе новость, после которой и струны на балалайке сами порвутся. Без шуток советую, на всякий случай попусти в инструменте колки.

— Знаю я ваши нечаянные сюрпризы, — беспечно усмехаясь, ответил денщик, — важными гостями хотите сразить. Ставлю в заклад балалайку, уже и собака под лавкой давно догадалась, что на вечер в Разлив пожалует не ниже, чем сам командарм. — Эх ты, дурачина, — возликовал, как малый ребенок комдив, — не стесняйся, выше бери. Хоть балалайкой о голову бей, но к нам на ужин, сегодня же, заявится царь Николай. Не Фурманов переодетый, не какой—нибудь ряженый клоун, а настоящий, прямо недавно расстрелянный, царь. Как тебе новость? Обрати внимание, у твоей собачонки даже от неожиданности хвост опустился.

Чапай украдкой, искоса следил за денщиком. Ему не терпелось проверить эффект, воочию убедиться, насколько сильное впечатление произведет этот убойный сюрприз, сразит ли он наповал неподготовленного человека. Если представить себя на месте денщика, то недолго и буденовкой подавиться. Без всяких преувеличений, сенсация может оказаться почище, чем знаменитая психическая атака у капелевцев.

«Интересно, кто из нас больше буровит», — сам про себя подумал озадаченный Кашкет. Но быстренько справился со своими сомнениями и брякнул, как ни в чем не бывало.

— Да знаю я все, чего тут не знать. Давненько мечтаю с Николашкой поужинать.

Василий Иванович на пол—аршина взлетел над скамейкой, у него даже перекосились усы и висящий на ремешках бинокль крепко саданул в подбородок.

— Откуда ты можешь знать такое, скотина, ты чего здесь мне дуру ломаешь? Сейчас же тетрадку тащи с шалаша, лично приказ настрочу. Будет тебе на передовой и царь Николашка и вся его разряженная в бриллианты семья. Видно, не судьба тебе в хорошей компании повечерять.

Кашкет без тени смущения, как будто страшилки комдива не имеют к нему никакого отношения, взял в руки трехструночку и выдал на ней в полную силу лакированных дек императорский гимн, и козлиным фальцетом подпел «Боже, Царя храни!».

— Вот охота вам передовой инвалида стращать? — откладывая балалайку, поинтересовался денщик. — Сами только что объявили о визите Николая Романова, а теперь меня виноватым поставили. Я привык доверять командиру. Вообще же, если честно сказать, я всегда знаю все наперед, мне и говорить много не требуется. Сердцем чую, побратаюсь нынче с царем. А про себя, между тем, не без ехидства подумал, — «Глядишь, не сегодня, так завтра в дурку легендарный комдив наш устроится, вот смеху—то будет».

— Не помрешь своей смертью, Кашкет, без всякой обиды тебе говорю, — заключил Василий Иванович.

Он достал из кармана бисером шитый кисет и не торопясь завернл козью ногу. Несколько добрых затяжек привели в равновесие командирский взрывной характер и Чапай, на манер денщика, подманил постукиванием ладони о коленку резвящуюся на воле дворняжку. Однако размышления о пользе страха для общества не отпускали его.

«Интересно, — неспешно соображал про себя Чапай, — вот эта бездомная собачонка приблудилась в Разливе с надеждой на милость от стряпни денщика или, скорее, из страха перед дикой природой? Похоже, что прав шалопутный денщик, именно страх оказаться растерзанной какой—нибудь голодной зверюгой прибил сюда беззащитную псину».

Своим чередом с озера стали доноситься пока что отдельные пробные жабьи приветствия, верные признаки вечерней зари. Очень скоро это робкое, самое первое кваканье начнет обрастать более громкими, осмелевшими голосами. Пока, наконец, не сольется в единый, всепокрывающий жабий переквак, в котором невозможно выделить чей—то отдельный голос. Но это будет несколько позже, когда солнце неминуемо скроется за горизонт. А пока, Василий Иванович принял решение немного расслабиться, прогуляться с собачкой по берегу озера. Понаблюдать в одиночестве за всякой шкодливой малявой, снующей в рыже—зеленых водорослях у самой кромки прозрачной воды. Подсмотреть наудачу за камышовой стеной хлесткий удар щучьего боя, и следом, рассыпающееся веерным разметом, бегство обреченной рыбьей мелюзги. Что как раз является прямым свидетельством неотвратимости денщиковой правды, про необходимый для порядка в природе недремлющий страх. Сделав командирские, преимущественно формальные распоряжения по разведению костра и по особым, сопровождающим варку царского супа, хитростям, Чапай в компании с вертлявой собачонкой, при полном обмундировании отправился к озеру.